фото молебна в редакции журнала "Фома", ок.2009-10гг

Зарплаты тут не особо большие, но на жизнь хватает. Ну, и люди в основном православные работают, никто ни с кем не ругается, друг о друге плохо не думает, а кто думает плохо о других, тот как-то сам уходит.

Ну, разве я могу определить за тебя, какой ты? Я же не судья.

Более того, я не могу определить и о себе, какой я. Могу только стремиться к добру, в меру своих скромных сил. Вот – семья, работа, вера – собственно, и все, на большее не потяну. Но если меня обижают, стараюсь не отвечать злом на зло, потому что не зло победит зло, а только любовь.

А еще очень тихо себя веду, считая себя не способным поднять окружающим настроение. Не испортить бы в конец.

Не знаю, ответил ли на твой вопрос, и нужен ли тебе ответ. Но могу сказать точно, что настоящее добро связано с таким понятием – смирение. Кто любит, тот может смиряться перед любимыми даже в случае своей несомненной правоты. А там, где бравада – я да я – там пустота, нет ничего.

Извини, если что-то неблизкое тебе сказал. Просто это мой выстраданный опыт.

Отец Алексей Мечев, святой праведный (17.03.1859—22.06.1923)

<Достичь настоящей доброты -> это удел святых, которые реально существуют. Они себя отдали Богу, и Он в них творит то, что хочет. Из последних таких людей – отец Николай Гурьянов, умерший в 2002 году и живший на о. Залит (Талабск) Псковской обл. Еще отец Павел Груздев, умерший в 1996-м, отец Алексей Мечев (в 1925), отец Серафим (Муравьев), живший в г. Вырице под Ленинградом, умерший в 1949-м. Можешь почитать о них в интернете, сам все оценишь – это современные нам святые. В их жизни были и чудеса, и после своей смерти они людям являлись, помогали и помогают. Они были очень простыми, совсем не великими, но смогли приблизиться к Богу и стать выше любого самого сильного и великого человека.

Всё любится потом. Когда понимаешь, что так больше не повторится. Не повторятся самые простые, самые незнаменитые, банальнейшие минуты жизни, которые остались где-то в тени событий… О, эта «скушная», «проходная», «убитая» «между делом» жизнь, здравствуй, я виноват пред тобою! Не оттого ли ты похожа на сверхзвуковой самолёт: вот пролетел, а звук доходит потом…

В детстве моей «вечной» обузой во дворе была сестра, она была младше меня на четыре года. Как-то зимой она увязалась за мною с санками, а мне надо было убежать со сверстниками по своим делам и я, посадив ее на эти санки, безжалостно мотал ее на них, резко разворачивая и опрокидывая на виражах, добиваясь того, чтобы она сама оставила меня и не просилась со мною к ребятам. И надо было видеть, как этот неуклюжий маленький человечек, перевязанный шарфом, в шубке, терпеливо страдая, вставал после каждого падения и усаживался обреченно в санки и опять вставал, не смея заплакать… Сейчас я возвращаюсь в детство и уже не убегаю, добившись-таки ее горького плача и отказа идти со мной, нет, я бегу к ней, к своей сестренке и целую ее, и отряхиваю ее от снега, и не нужны мне никакие ребята и никакие дела, я прижимаюсь к ее морозной щечке и шепчу: «Прости, прости меня, Юлька, не плачь, я никуда не уйду, я не брошу тебя…»»

Максим Яковлев, в уголочке – Виктор Юрьевич Максименко (29.04.1951—19.01.2008)