Вова Будниченко жил неподалеку от Привоза и не понаслышке нал о приключениях бывших партийных товарищей.

– Мария Александровна, а правда, что Сильва до войны была комсомолкой, а при румынах спилась?

– А где ты читал о таком в советской литературе? На Привозе, по-твоему, что – Союз писателей СССР?

– В Одессе, чтоб вы знали, написали Ильф и Петров про золотого теленка! – Вова торжествовал. Про книгу знаменитых сатириков он точно знал: об этом говорил его папа.

– Вова, – смягчилась Мария Александровна – а кто в этом произведении был комсомольцем?

– Наверное, Остап Бандера – у Буды перемешались в голове рассказы учительницы украинского языка и отцовские – ничего, я у папы спрошу, он всех ханурей с Привоза знает.

– Ладно, Вова, садись уже. Мы сегодня обсуждаем совсем другую тему, а именно роль комсомола в советской литературе и чем отличаются наши писатели от империалистических бумагомарак…

– О! Я как раз хотел рассказать о бумагомараках, которые в нашем дворовом туалете испачкали все газеты, даже с портретами самого товарища Сталина! – перебил учительницу Вова Балан. Он честными глазами глядел на Марию Александровну, ожидая солидарного возмущения по поводу оскверненного лика вождя.

Учительница растерялась. Она понимала, что ученик говорит правду, но собиралась-то она рассказывать совсем о других бумагомараках… Выручил ее звонок, после которого класс дружно заспешил в школьный коридор.

Хотя на этот раз ученики вели себя хорошо, урок был испорчен. И опять мешали эти Вовы и пытался сказать что-то этот Маляр.

Хорошо, что не присутствовал кто-то из гороно – подумала учительница – никто не расскажет, о чем говорили дети. За такое можно получить, и совсем не то, чего хочется. И жаловаться некому. Кто заставлял говорить об этих самых буржуазных бумагомараках? Дети все равно Ремарка не читали, да и вряд ли будут. А понимают они всё пока слишком буквально.

И еще этот Мамут-баламут… Что за песни он распевает во все горло в школьном туалете на первом этаже?

А хули-и-ишь, а хули-и-ишь,

Оставишь и покуришь…

Ладно, вот за такое не посадят. Пусть поет! А вдруг Миша Флейшмахер расскажет своему отцу о том, что я узнала о врагах народа, подтирающих задницу портретами вождей? «Знала – не сказала»? Не, нужно-таки менять работу!

Нам на перемене тоже было, что обсудить между собой.

– Ну как мы ее? – смеялся Буда.

– Как я ее взял на обосранных газетах? – развеселился Вова Балан – будет знать, как нам двойки ставить! Нас теперь можно только хвалить, чтобы мы молчали.

Миша развернул огромный бутерброд с колбасой и уложил его на парту. Почти у всех учеников в классе заурчало в животе до боли.

– Дай кецык! Кецык дай!

Миша демонстративно оставил бутерброд на парте и вышел из класса, бросив на ходу: «Живоглоты!» Когда после звонка он вернулся, на парте осталась лишь скомканная газета «Правда» с огромным портретом вождя всех времен и народов, вполне пригодная для использования в гигиенических целях. О туалетной бумаге никто из нас тогда даже не слышал…

Старенькая учительница так и не научилась «догонять», что такое ксивы, бабки, коры и прочие понятия. По нашим представлениям владела русским языком она слабо. Иногда мы слышали от нее рассказы о том, что империалисты всего мира хотят уничтожить наше прекрасное государство атомной бомбой и лишить нас счастливого детства. В качестве доказательств предъявлялись карикатуры Кукрыниксов – изображенные на них буржуи выглядели страшней немецких солдат. Они втыкали ножи в планету и криво ухмылялись.

Нас иногда водили на экскурсию в бомбоубежище, где на стенах висели противогазы и плакаты с изображением ядерного взрыва.