– Здоровье, если оно есть, можно и с утра подправить. Ну, выкладывай на стол, в гости с пустыми руками не ходят, не тяни кота за пятую конечность. Чего приперся? – начал форсировать событие хозяин, поняв, что сосед явился не просто так, а с какой-то важной информацией. Не зря же с утра чесался нос, и ладонь на левой руке. Хорошая примета – к пьянке, да ещё и к прибыли.

– Успеешь ещё пообедать, ты мясо любишь? – спросил Влад.

– А кто его не любит? Ложи вон на тарелку. Вместе и пообедаем, – вкрадчиво предложил Петруха. – Что у тебя с рукой?

– Я, как и ты, тоже мясо люблю, хотел кусочек отрезать свежины, но кабанчик почему-то был против. Заводи свою аварийку и поехали, погрузим дичину, а то чужие охотники набегут, придется с ними делиться.

У Петрухи загорелись глаза:

– А что я с этого буду иметь кроме «спасибо», от кабана уши?

– Да ты, Петюня, оказывается гурман, жареных ушей захотел, – начал подначивать водителя Владик, – становись в очередь, шестым будешь, когда привезём, освежуем тушки, может и достанется тебе требуха. Одевайся уже, ребята ждут, поехали поскорее!

Петруха живо засобирался, хотя и был тучного телосложения, но от такого предложения грех было отказываться.

Ребята к этому времени уже подтянули кабанов к краю леса возле дороги и по традиции уже обмывали трофеи, шумно обсуждая недавние приключения. Кабаны были тяжелые, пришлось брать толстые палки и по ним при помощи верёвок затаскивать их в заднюю дверь машины.

Выгрузив, добытую дичь во дворе у Толяна и Витька, ребята приступили к разделке туш.

Мишаня предложил:

– Влад, ты всё равно травмирован, нам здесь не поможешь, сходи, пригласи девчат, пусть приходят и готовят жаркое из грудинки и печени.

– Правильно, пусть сходит, пока мы полностью разделаемся с кабанами да поделим мясо, девчата уже накроют на стол.

Услышав о дележе, Петруха начал помогать охотникам снимать шкуры с застреленных кабанов и поинтересовался:

– А как будем делить, по честному или по справедливости?

– По братски, – уточнил Витек. – Снимем шкуры, отвезешь в лес и с Николкой закопаешь.

– Меня то зачем закапывать? – обиделся Николка.

Ребята начали смеяться.

– Если оставим шкуры здесь, то собаки на следующий день будут их таскать по всей деревне. Нам неприятности ни к чему, – ответил Витек.

Петруха удивлялся:

– Ого, тяжёлые шкурки, килограммов по тридцать будут, одна ворса да жира с три пальца, а сала нет.

– Это тебе не домашняя свинья, которая спит да ест, ну иногда хрюкает, как ты когда наелся, а дикий боров по двадцать километров ночами со стадом мотается в поисках корма. Поэтому сало под шкурой не откладывается, а накапливает только жир, посмотри в зеркало, и делай выводы, – упрекнул Толян своего ровесника.

В первую очередь вырезали печень, с грудинкой и отдали девчатам на сковородку, да не на одну. Разрубили мясо на шесть куч, приблизительно равных, поставили спиной к мясу Петруху, и Витек начал банковать, показывая рукой на одну из куч:

– Кому? – и быстро перевел руку на кучу с требухой, которая лежала у забора и её уплетали голодные собаки.

– Мне! – выпалил Петруха.

От такого казуса ржали все. Только собаки делали молча свое дело. А уже вернувшийся Влад прокомментировал такую ситуацию просто:

– Жадность победила разум, поаплодируйте.

В дверях появилась Наталья и с порога произнесла не длинную, но приятную речь:

– Охотнички, кушать подано, просим всех к столу.

Поделив добычу, которая еле помещалась по охотничьим рюкзакам, ребята беспрекословно пошли выполнять команду.

На выходные, за неделю до Нового года, в село приехали только Влад с Мишаней. Остальные ребята и девчата остались в городе завершить неоконченные дела перед праздником. Два дня шел снег. Деревья были покрытые инеем, стоял небольшой морозец. Гроздья калины и рябины привлекали своим красным цветом зимовавших снегирей с красными грудками. А синички с желто-зелеными животиками старались подлететь ближе к жилью, где могли поклевать оставшегося зерна, недоеденного домашней птицей. Стоя во дворе и подбрасывая семечек синичкам, которых норовили отпугнуть от корма воробьи, Влад уловил приближающиеся шаги своего друга по скрипучему снегу к его калитке.