Либо это общее место, либо психофизиология не смогла дать ему подтверждений. Попросту говоря, физиологам так и не удалось показать, как в нервной системе накапливаются качества, становящиеся основой для способностей. Ведь случись такое, об этом раструбили бы на весь мир!

Между тем, эта чарующая вначале гипотеза вызывает сомнения. С одной стороны очевидно: некая среда во мне должна накапливать качество по мере того, как я упражняюсь, и сохранять его. А когда я рождаюсь еще раз, это качество проявляется, и я оказываюсь чуточку впереди остальных, кто не упражнял себя в прошлой жизни. И про меня говорят: у него явные способности к этому…

Вот беда! Человек – лишь тело, воплощаться заново он не может. Значит, качества должны накапливаться генетически, во всех представителях либо расы, либо того рода, который занимался определенной деятельностью. И ведь язык знает выражение: передается по роду. Но что передается? Культура, знания или генетическая предрасположенность к определенной деятельности?

Слышно ли что-нибудь о такой генетической предрасположенности, то есть о врожденных родовых способностях? Психологи старались доказать, что так и есть. Например, в роду Баха было много музыкантов. А вот в роду моего соседа-алкаша одни собиратели бутылок, это тоже генетическое приобретение? В общем, существует ли действительная генетическая предрасположенность к развитию определенных способностей, я не знаю.

Зато я знаю, что и в отдельно взятом роду, и во всем человечестве никакого равенства способностей нет. Два брата, даже близнецы, обладают разными способностями. И это сильнейшим образом подрывает и генетическую теорию, и теорию марксистского вульгарного материализма. По крайней мере, в качестве объяснительной основы для психологии способностей.

Между тем, Ковалев и Мясищев дают большую историческую справку на сорок с лишним страниц, рассказывая о том, кто и как делал психологию способностей, начиная от Христиана Вольфа, Локка и Гельвеция.

Из русских психологов помянуты… Белинский, Чернышевский и Добролюбов, а сразу за ними отец и идол нашей психологии способностей Френсис Гальтон. А за ним несколько десятков важных немцев и американцев. Очевидно, из них и вырастает советская психология способностей.

Ее авторы начинают с учителя Мясищева Лазурского. За ним следует Теплов, потом Рубинштейн и Лейтес. Последним исследователем способностей до самих авторов, похоже, был академик Ананьев.

Если уж и имеется где-то определение исходного понятия способностей, используемое нашей психологией, то в трудах этих отцов-начинателей.

Учебники психологии, это еще не настоящая наука. Как и словари, они предназначены не для того, чтобы показывать поиск, а для того, чтобы насаждать то, что в науке называется парадигмой, то есть всеобщий договор сообщества о том, как оно видит свой предмет. Иными словами, учебники выкладывают то, что считается научной картиной.

Поскольку за фасадом из словарей и учебников идет действительная научная жизнь, где исследователи спорят, ошибаются, исправляют ошибки, учебники оказываются лишь отражением этой жизни. А потому меняются в соответствии с победившими представлениями. Поэтому они чрезвычайно хороши для культурно-исторического исследования психологии.

Вероятно, самыми первыми советскими учебниками психологии были «Учебник психологии, изложенной с точки зрения диалектического материализма» Корнилова, 1925 года, и «Краткий курс педагогической психологии» Выготского, 1926 года издания.

Учебник Корнилова был так называемой «реактологией», то есть учением о реакциях высшей нервной системы. В нем еще нашлось место политической агитации за пролетариат против мещан и буржуа, но способности в реакции никак не вмещались.