Когда Чао видел этот сон, он испытывал блаженство, ощущал радость, дивясь ее необыкновенной красоте и облику, не виданному среди людей. Пробудившись от грез, он благоговейно вспоминал о ней, не понимая, здесь ли она или уже ушла.

Так прошло три-четыре ночи, и однажды она приехала к нему наяву в женской крытой повозке в сопровождении восьми служанок, облаченная в тончайшие вышитые одежды. Прелестная лицом и изящная телом, она напоминала летящую небожительницу. Сказала, что ей семьдесят лет, но выглядела как пятнадцати- или шестнадцатилетняя. В ее повозке нашелся сосуд с вином и пять чашек, покрытых сине-белой глазурью. Питье и яства были причудливы. Расставив посуду и разлив сладкое вино, она пила и ела вместе с Чао.

– Я – Яшмовая Дева с высоких Небес – получила приказ служить вам, – сказала она ему, – не говоря даже о ваших достоинствах, вы так растрогали меня той ночью, что мы должны теперь стать мужем и женой. Выгоды это вам не даст никакой, но и вреда тоже принести не может. Так или иначе, для ваших поездок вы всегда будете иметь легкую повозку и сытую верховую лошадь, для пропитания – дивные яства из дальних стран и на платье сможете получать любые ткани, какие душе угодны. Правда, я – бессмертная и не могу родить вам сына, но мне зато неведома ревность, и я не буду мешать вашему стремлению к соединению с другой женщиной.

Они стали мужем и женой. Она преподнесла ему стихи, где в числе других были такие строки:

В этих строках – самое главное из того, о чем говорилось в ее стихах, всего же в них было не менее двухсот слов, и целиком выписать их здесь невозможно. И еще она приложила комментарии к «Переменам» в семи цзюанях, где были и «Знаки» и «Символы», и соотносилось все это с «Толкованиями», отчего объяснения иероглифов приобретали глубокий смысл. По этой книге можно было гадать и о счастье и о беде, подобно тому, как это делают по «Великому таинству» [22] Ян-цзы или по «Книге о Срединности» [23], написанной Сюэ. Чао сумел вникнуть в смысл наставлений всех этих книг и использовал их в гаданиях о будущем.

Прошло лет семь или восемь с тех пор, как они стали мужем и женой. Отец и мать нашли для Чао вторую жену, и после этого они не каждый день вместе ели и не каждую ночь вместе спали. Придя же ночью, она утром уходила стремительно – как улетала. Один только Чао видел ее, а другие люди – нет. Хотя из уединенных покоев, где она жила, временами доносились голоса и нередко обнаруживались ее следы, но облика ее никто не видел. Впоследствии люди стали неотвязно расспрашивать его, и все происшедшее с ним постепенно просочилось наружу. Тогда Яшмовая Дева стала просить отпустить ее.

– Ведь я – дух, – говорила она, – и хотя сочеталась с вами, но надеялась, что люди об этом ничего не узнают. А вы по природе своей не умеете хранить тайны. Вся наша история от начала до конца стала общим достоянием, и я уже не могу продолжать сношения с вами. Мы были связаны много лет, ваши милости для меня – совсем не пустяк, и уж конечно мне грустно расставаться с вами в это утро. Но по-другому поступить никак нельзя, каждый из нас двоих должен сделать над собой усилие.

И вот она позвала своих слуг и возницу, поставила вино и яства. Потом достала из бамбуковой плетенки сотканные ею два комплекта одежды, оставила их Чао и еще преподнесла стихотворение. Сплетя на прощание руки, они горько оплакивали разлуку. Чинно взойдя в повозку, она умчалась как на крыльях. Много дней горевал Чао, едва не умер от истощения.