С рассветом начинает работать авиация. Такие же волонтеры, на своих вертолетах, просматривают подстилающую поверхность с воздуха. На мне висит рация авиационного диапазона, так как в нашей группе только я умею вести авиационный радиообмен. Пару раз связываюсь с Лодочником на предмет уточнения всяких деталей по поиску, по запросу старшего группы. Саша, сосредоточенный на поиске, отвечает неохотно и коротко. Я вижу его борт, проходящий над нами галсами от горизонта до горизонта, но на тот момент я еще понятия не имею, как выглядит поиск на сверхмалой высоте с борта вертолета. Лишь несколько лет спустя я окончательно вольюсь в состав вертолетного поисково-спасательного отряда «Ангел» и подобные вылеты станут для меня рутиной. Но на момент описываемых событий еще не существовало даже идеи подобного аварийно-спасательного формирования. Поэтому я бодро шлепаю по болоту, временами связываюсь с бортами и занимаюсь тем, что на долгие годы определило мою дальнейшую судьбу.

В штаб начинает стягиваться внедорожная техника. Приезжают квадроциклы. Им дают задачи по поиску, и они колонной уходят в горизонт на осмотр всего, до чего смогут дотянуться. Возникает серьезная проблема со связью на земле. Расстояния таковы, что мы тупо не добиваем до «Зари» (позывной штаба поисково-спасательных работ) своими портативными радиостанциями. Работа в полном «автономе» не редкость для работающих на дальнем периметре, но на этом поиске абсолютное большинство поисковых групп оказалось без связи вообще. Джипы забрасывают группы на точки, далее они уходят в лес… и если повезет, то сообщить что-то смогут, если поймают сигнал GSM (а с ним тоже напряженка). Выдвинули пару ретрансляторов к месту поиска, но весь район охватить все равно не получилось. Уж очень велика эта самая зона. Где-то в соседних квадратах лазят по тем же болотам бойцы МЧС. Но мы их не видим и не слышим, у них свои частоты связи, и вся координация осуществляется только на уровне штабов. В те времена вообще не существовало смешанных групп на поисках в природной среде, где вместе бы шли добровольцы и спасатели. Только авиация могла сверху наблюдать работу всех групп одновременно.

Ломимся по болоту… пытаюсь разглядеть хоть что-то среди хоровода берез, в глазах начинает рябить уже минут через тридцать. Лес… болото… снова лес, канавы, наполненные водой. Тонкий лед, припорошенный свежим снегом. Куда ни взгляни – везде до горизонта лишь угрюмый серый пейзаж увядшей осенней природы. Ландшафт непростой… основная часть – выгоревший на тридцать сантиметров слой торфа, из-за чего деревья повалены вместе с корнем… те редкие, что стоят, обломаны поперек стволов… завалы из березняка повсеместно, под стволами часто вода… все это припорошено снегом. К сожалению, вывороченный с корнем березовый ствол до неприличия напоминает белую хвостовую балку с остатками двигателя… Пару раз ловил себя на мысли, что «вот оно» и даже TailNumber (номер воздушного судна, пишется на хвостовой балке вертолета крупными контрастными знаками) практически различим… но, пройдя метров двести ближе к объекту, я понимал, что чудовищно ошибся…

Обычно слышишь группы и примерно представляешь соседей, тут в эфире практически тихо… ну разве что вертушки над головой при схождении отрабатывают стандартные фразы по радиообмену:

– Наблюдаю слева.

– Разошлись левыми.

Идти тяжело… вот откровенно тяжело. Перелазишь через поваленные стволы, под ними хлюпает вода, поверх стволов иней… Совершенно не к месту где-то в стороне выстрелы. Явно кто-то пошел на охоту… район правда себе выбрал неудачный. Вероятнее всего, все зверье уже свалило подобру-поздорову из этого района, наполненного шумом людей, двигателей машин и вертолетов. Вдобавок к выстрелам, прямо из-под ног выпрыгнул заяц и помчался прямо вдоль цепи поисковиков, перепугал зараза. Жирный… уже перелинял в зимнюю шубу. Доходим до точки. Ноги уже разбиты… с таким количеством препятствий страдают колени и голени. Ничего серьезного, идти, конечно, можно… завтра все будет болеть… завтра, не сегодня.