Небо хмурилось, освещенность слабая, и мы торопились засветло разобраться с обстановкой на местности, установить связь с соседями и хоть что-то узнать о противнике, а с началом сумерек – занять огневые позиции и замаскироваться, чтобы нас не обнаружили. А пока мы остановились за строениями завода, и немцы нас не могли просматривать со стороны города. Существовала реальная опасность внезапной атаки немцев, значит, нам надо было быть готовыми в любую минуту открыть огонь.

Справа был берег реки Вислы, вот на ее берегу и был расположен заводской двор и его производственные строения. Левее завода пролегала дорога, идущая из города по опушке леса. Лес тянулся на север, а начинался сразу же почти от края городских строений. Только небольшое поле метров двести отделяло лес от города. Вот через этот лес мы и прибыли с восточной окраины на западную. И встали фронтом на восток. Как-то необычно было для нас вести огонь с таких огневых позиций. Но чего только не было на фронте.

Предстояло оборонять спиртзавод и дорогу, ведущую из города, чтобы не пропустить на этом участке немцев на запад и на север. Получалось по фронту что-то около километра, и это – на три самоходки. Многовато, но что поделаешь: вот-вот подоспеют и остальные взводы, а пока надо рассчитывать только на то, что есть в наличии.

Впереди перепаханное поле, припорошенное снегом, а за ним редкий кустарник по окраине города. Там в кустарнике были немцы. За кустарниками начинались городские строения. От немцев нас отделяло примерно около километра, может быть, чуть больше. В нашу сторону то и дело летели светящиеся трассы, по которым можно было определить, где противник и как проходит его передний край. Зимние сумерки наступают быстро, и вскоре начало темнеть. Тем временем мы успели многое сделать. Командиры наших самоходок двинулись на рекогносцировку.

Нужно было уточнить, где позиции и кто обороняет территорию завода, где и какие подразделения расположены, и отработать вопросы взаимодействия. Задача эта оказалась не из легких. Нашей пехоты, скажем прямо, не было, вернее, она была, но очень мало. Человек тридцать бойцов вместе с пехотным офицером держали оборону в разрушенных строениях завода и его подсобных помещениях. Были у них пулеметы, в основном ручные. Пехотные подразделения за время наступательных боев заметно поредели, и во взводах было десять, а то и по шесть человек. И если все это учитывать, то тут оборонялась не полная рота. Мы это прекрасно понимали и знали, что на большее рассчитывать нечего, надо довольствоваться тем, что есть.

За кучей кирпича оборудовали огневые позиции артиллеристы. Одна 57-миллиметровая пушка была замаскирована весьма толково, и мы ее не сразу заметили. Подошедший к нам боец сказал, что здесь есть и саперы, потому что он видел, как они минировали дорогу возле леса, а сколько их – не знает. Вот такие были силы, которые должны были удержать позиции на случай, если противник начнет прорываться этим маршрутом. Откровенно говоря, нас это не обрадовало, но и не напугало. Нам это было не впервой.

Напротив, нашему прибытию пехотинцы были безмерно рады. Еще бы, самоходчиков они уважали. В предшествующих боях мы действовали всегда дружно, плечом к плечу – мы были друг другу нужны, мы дополняли друг друга. А это очень важный фактор в бою.

Очень скоро вернулись командиры, и мы начали выдвигаться на выбранные нами позиции. Удачно выбранное место для огневой позиции – это залог успеха в бою. Да если еще грамотная и точная стрельба из орудия, то можно многого добиться.

Наша огневая позиция располагалась за кучей обломков какого-то каменного строения – не то сарая, не то склада. Из-под кирпичей торчали доски и куски проволоки. Через панораму я уточнил ориентиры на местности, пока еще было что-то видно. Напрягая зрение, еще можно было различить кусты и выступавшие бугры на местности за кустами. Там были немцы.