Деньги были не в ходу. А так – копченые, жирные тушки кеты амурской на пару банок творога – порадовать свою рыбновскую хозяйку.

Вот и шлепают – день до Озерков, день там, надо уважение оказать, а может, и помочь по-мужицки в сельском деле. Ибо в Озерках из мужиков были только Смирный Елизар Силуянович, пастух, звали Лексей, которого коровы, кстати, любили и слушались. Прямо как жены. И еще почтальон Лева. Странно, почта-то зачем, когда связи все равно никакой. Разве телефон с Рыбновска позвонит. Да кому?

Остальной контингент назывался скотницы или, что лучше, – молочницы Озерков.

Я был увлечен главным – начать работать. Мне уже виделось – не страшно, сделаю съемку. Для чего мне не нужна уже ни физика, ни коллоидная химия, ни гистология. Да даже основы марксизма-ленинизма не нужны абсолютно. Но об этом давайте распространяться не будем.

Я был так занят своей «организацией» исследования, что даже не задумался – как же эти, еще молодые, такие красивые женщины – да без мужиков.

А природа какая. Озеро – чудо. Берегов не видно. Только утки крякают.

Валя же мотанулась в нивхский поселок и вот, на следующий день на лодке приплыла вместе с семьей нивхской – Иваном и, как он называет жену свою, с бабой. Зовут Наташа.

Валя все объяснила. Иван, опытный рыбак и таежник, многие годы «водит» геологов, метеорологов, лесников и вообще людей из Академии наук.

– И заметь, ни одного смертного случая, – Валентина многозначительно подняла палец вверх.

У меня организм немного заволновался.

– Да не менжуйся. Не думай – это главное. Как же комсомол учит: партия сказала: надо, комсомолки ответили: yes.

– Да почему комсомолки?

– Да нипочему, Маркел. Это так наш местный вождь, Анатолий Зуев, высказывается. И главное – Иван почти не пьет. Но работу проводника выполняет великолепно. Я его еле выпросила у Чайки.

– А это кто?

– Ты не знаешь? Надо бы подготовиться, знать. Семен Семенович Чайка, нивх, орденоносец, бессменный председатель объединенного нивхского рыбтреста Рыбновского района под названием «Ленинский путь». А иначе, просто глава рода нивхов-рыбаков, что живут оседло по восточному побережью северо-восточной окраины Сахалина.

Не удивляйся, в каждом большом стойбище должен быть один ударник, один орденоносец и несколько членов партии.

Вижу-вижу, у тебя мозги позвякивают. Наплюй на все, уважай Ивана и бабу его, и все будет у тебя пучком.

С этими словами мы чокнулись по маленькой, что у меня осталось, и Валя стала прощаться.

– Скоро баржа придет, опоздаю, кукуй несколько дней на твоем Сладком. А у меня дел невпроворот, еще членские взносы с рыбаков не собрала.

Валя скоро оделась, еще раз внимательно меня оглядела и неожиданно спросила:

– Скажи честно, Маркел, презервативы есть?

Я почему-то не удивился.

– Конечно, какой же я таежник без презерватива, – и из нагрудного кармана куртки достал заветную коробку спичек, хранящуюся в этом самом.

– Ох, ну не свинство ли, – закричала Валя, – мы здесь задыхаемся без предметов первой необходимости, а они, москвичи, в них спички прячут.

С этими словами она, Валя, секретарь Рыбновского райкома, сноровисто притянула меня к себе и из карманов курточки вытащила два презерватива. Спички и махорка были вытряхнуты на стол, а «предметы» тут же спрятаны в бездонные карманы ветровки.

– Ну, слава Богу, а я все думала, привез – не привез. Почти расстроилась. Все, все, бегу на баржу.

Валя поцеловала меня, да серьезно, видно, так целуются комсомольские вожди, и умчалась.

Я пошел к Ивану с женой. Иван спокойно созерцал пейзаж озера.

– Однако, какой моя работа будет? Как платить будешь? И согласен ли – моя баба с нами будет?