– Что ты хочешь узнать, Сати? Спрашивай конкретно. Прошу, избавь меня от этого лепетания. Ты же не такая мямля, как твоя сестра. Уж я-то знаю.

– Ты ей изменяешь? – решительно произнесла Сати, отбросив стеснение. Она действительно была не такой, и он действительно хорошо это знал.

– Правда хочешь это знать?

Плохой ответ. В фильмах обычно это значит «да». Сати ощутила новый приступ ревности, едва не выжавший слезы из ее глаз, но сдержалась. Илез все еще стоял у нее за спиной, и она хотела, чтобы там он и остался. Смотреть в глаза любимому человеку, который признается в связи с другой женщиной – не та пытка, которую она была готова сегодня пройти.

– Хочешь знать? – повторил Илез.

– Да.

– Да.

– Что «да»?

– «Да» на вопрос, который ты задала.

Сати ощутила жжение в глазах и нарочно распахнула их побольше, пытаясь высушить слезу, готовые сорваться с ресниц. Да, ей было обидно за Лауру, но не так сильно, чтобы рыдать по этому поводу. Больше было обидно за себя. Хотя кто она ему, чтобы обижаться на измену?

– Как ты мог?.. – проговорила Сати скорее чтобы вообще что-то сказать, чем узнать о мотивах Илеза. – И ты так спокойно об этом говоришь…

– Мне нечего стыдиться. Если хочешь подробностей…

– Нет уж, избавь!

–…то я изменяю ей исключительно морально.

– Что?

– Так что в этом плане я – чист, как ангелок. Можешь так ей и передать.

«Передать что? Что чист или что изменяешь с кем-то мысленно?» – задалась вопросом Сати, но не решилась его озвучивать – сарказм в данной ситуации был явно неуместен. Впрочем, это известие на миллиграмм облегчило бремя его признания.

– Здорово, – едко сказала она. – Утешил. И кто же она, эта гадина?

– Почему сразу гадина? – прыснул со смеху Илез.

– Потому что лезет в семью женатого человека! – запальчиво ответила Сати и обернулась к нему. Илез снова улыбался, но нельзя было сказать, что ему очень весело.

– А она не лезет. Она ведет себя очень достойно, держится на расстоянии. Это целиком моя вина.

– Я тебе не верю. Наверняка она давала повод! Вряд ли ты бы безответно влюбился не пойми в кого. Ты слишком стар для этого!

Илез рассмеялся уже в голос и подошел ближе.

– Узнаю мою колючку Сати, – сказал он и присел напротив ее кресла, у ее ног.

Сати опасливо посмотрела на лестницу, ведущую на второй этаж. Ей бы не хотелось, чтобы Лаура застала мужа в таком двусмысленном положении. Илеза, напротив, это, казалось, совершенно не смущало.

– Я скучал по твоим иголкам, – сказал он задумчиво, глядя себе под ноги. – С тех пор, как я женился, ты стала другой. Почти не разговариваешь со мной, а когда говоришь, делаешь вид, будто мы едва знакомы.

– Я не хочу, чтобы Лаура подумала что-то не то, – ответила Сати. – Ей было бы неприятно. Но теперь она говорит, что ты стал к ней холоден. Она очень переживает, Илез. Кто бы ни была та баба, я надеюсь, у тебя хватит ума не разрушать семью из-за какого-то секундного влечения.

– Это не секундное влечение, Сати. – Илез поднял взор и долго молча смотрел на нее, так что девушке стало не по себе. Однако она не отводила взгляд. Они так давно не были столь близко, что она боялась пошевелится, чтобы не спугнуть его и выкрасть у времени еще несколько секунд от этого чудесного мгновения. – Я люблю ее. Уже давно.

Что-то щелкнуло в сердце Сати, а руки и ноги похолодели от внезапной догадки. Не было никакой посторонней бабы. Он имел в виду ее саму. Все еще не до конца веря в его признание, Сати с трудом сглотнула.

– Ты не должен так говорить… У тебя семья, сын. Подумай о них, Илез…

– Не могу я о них думать. Только она в моих мыслях. Каждую секунду. Я… – Тут он сам бросил взгляд на лестницу и прислушался, потом как бы невзначай коснулся пальцем ее обтянутого джинсой колена. – Я совершил ужасную ошибку, Сати. Лоханулся от души. Я – полный кретин, болван и тупица. Не знаю, как еще назвать человека, совершившего такую вселенскую глупость. Я хочу все исправить, но… не знаю как! Что мне делать?