Заметно возросла интенсивность физической нагрузки. Кросс на три километра бегали в качестве разминки, основное – марш-бросок на десять километров с полной выкладкой: шинель в скатку, вещмешок, автомат, подсумок с четырьмя магазинами, штык-нож, противогаз, ОЗК, саперная лопатка.

На перекладине, наряду с подтягиванием, выходом силой и подносом ног, выполняли подъем переворотом и склепку. На брусьях – стойку на руках и соскок боком. Много внимания уделялось полосе препятствий. Готовились к командному пятиборью.

Сергею с трудом давались силовые упражнения. При росте метр девяносто и весе под центнер, управлять телом непросто. Тем радостней и удовлетворительней себя чувствовал, когда после длительных и изнурительных тренировок, наконец, первый раз самостоятельно сделал подъем переворотом и склепку. Главное, понять и прочувствовать на себе технику выполнения упражнения, а дальше уже дело времени и тренировок. Он с сочувствием смотрел на Цепу (Вовка Цепков), которого при росте в два метра шестнадцать сантиметров, на перекладину поначалу забрасывали два-три человека, зато это был лучший баскетболист училища. Со временем и у него все наладилось. Другого выхода, как выполнять упражнения, хотя бы на тройку, не было. Не сдашь зачет, не поедешь в отпуск. То же самое касалось бега на сто метров, километр, три километра и лыжных гонок, но здесь у Сибирцева все было в норме.

Внеочередные наряды преследовали Серегу, как рок. Стоило заступить дневальным по роте, и можно было неделю не смениться. То ли старшина на него зуб имел, то ли с чьей-то другой подачи, но к концу несения службы, обязательно ловили его на какой-то мелочи. То туалет плохо помыт, то краники в умывальнике не отдраены, то «Машку» (приспособление для натирки полов) не так тягаешь, то подворотничок заметят расстегнутый. Да мало ли возможностей докопаться до бесправного курсанта младшего курса. Снимал старшина с наряда, давал два часа на подготовку и вновь «на ремень».

Первые годы курсанта постоянно преследует желание спать. Спали урывками, где придется: на утренней зарядке, во время бега; в строю, опасаясь выпасть из него; на лекциях и самоподготовках прямо на полу под партами и столами; даже в карауле, на первом посту, охраняя знамя училища. Особенно тяжелыми были предутренние часы с четырех до шести, когда казалось, что если не посплю пять-десять минут, то просто умру. В это время и ловили спящих курсантов на посту и в наряде дежурные службы и ответственные офицеры.

Чаще стали увольнения. Если нет хвостов по учебе и дисциплинарных взысканий, мог раз в неделю, в выходные после обеда, выйти в город.

За время учебы появились близкие товарищи и друзья. Увольнения, как правило, проводили вместе. Несколько раз ездили в гости к Олегу Тыренкову (Сыну) в Дзержинск. Половина свободного времени уходила на дорогу, зато там ждала настоящая домашняя пища. Развлекательных заведений еще не посещали, может быть стеснялись, а может просто не знали, где таковые есть. Ходили в кино, да изредка на танцы. Постоянно смотрели на часы, так как опоздание из увольнения приравнивалось к тягчайшему преступлению.

В городе старались держаться вместе, как стайка пугливых мальков. По наивности казалось, что их немодные короткие стрижки, прямые брюки и неуклюжие длинные шинели ничего, кроме смеха, у девчат вызвать не могут. Мы были уверены, что проигрываем во всем разбитным и модным гражданским парням. Нам и в голову не приходило, что умные и знающие себе цену дальновидные девчата, были совершенно другого мнения. На танцах обычно под быструю музыку становились в круг, посредине его клали фуражки, а дальше уже двигались, кто во что горазд. Девчат на медленные танцы приглашать еще стеснялись, не знали о чем с ними говорить, да и с середины танцев надо было уходить в училище, заканчивалось увольнение. Проблема общения с женской половиной общества становилась все острей, в восемнадцать лет природа требовала своего. Появились слухи, что в компот добавляют бром, успокаивающий мужские гормоны.