…Быть может, и не стоило проводить рискованные эксперименты с ядром Теото-тима. Извлеченная из недр энергия не беспредельна. Использование колькамидия в двигателях и в вооружении кораблей не гарантирует нам победу над аборигенами этого сектора.

Вождь сам совершит судьбоносный выбор, укажет конечный пункт нашего странствия. Его учение верно, его идеи бессмертны!

…Пора подниматься, за окнами темнеет… Не надо быть очень умной, чтобы понять: люди копаются в ее ментальном поле, искусственно вызывают вековые воспоминания. Значит, знают способ их прочтения. Возможно, визуальный. Пусть! В самом деле, пора определиться и с формой, и с содержанием. Нельзя навсегда оставаться искусственным существом вне окружающей Жизни.

В дверь тактично постучали (вот это уже что-то новенькое), зазвенели ключи, и в комнату вошла женщина лет восьмидесяти, прямая и энергичная, подталкивая к столу тележку с закрытой посудой.

– Добрый вечер, голубушка! Меня попросили поухаживать за тобой. Покушай пирожки, пока горяченькие, специально тебе напекла.

Девушка с усилием поднялась, ужинать не хотелось. Но вошедшая представляла собой нечто любопытное. Далекое впечатление шевельнулось и спряталось, не желая предстать страшным воспоминанием…

– Спасибо, миссис. Но для меня одной слишком много. Может быть, вы составите компанию? Если инструкция позволяет.

– Почему бы и нет, посижу с тобой рядом, деточка. Я в безопасности не служу, сама себе инструкция.

Пленница откусила пирожок, запила густым молоком, преувеличенно похвалила и то, и другое, втираясь к бабульке в доверие. Сморщенное лицо засияло:

– Уж как я для тебя старалась! Не побрезгуй, голубушка, кушай. Ты ведь можешь есть все, что другие едят?

– Конечно, иначе бы умерла в детстве. А вы, как я понимаю…

– Мать Мартина, Елена Кобчер. Сношенька попросила позаботиться о тебе. Младенчик у нас Егорушка болен, вот она и переживает вдвойне – за него и за тебя. Очень мучается, что так получилось. Ты уж прости нас, деточка. Женщины политику не делают, женщины – жертвы политики. Вот и ты стала жертвой. Я многое сердцем чувствую, а сыну доказать не могу. Он только хмурится да меня гонит прочь. Все думает о чем-то, в архивах допоздна засиживается.

– В архивах? Вы думаете, сохранились какие-то сведения?

– А как же, все сохранилось. Задокументировано, пронумеровано, даже рисунки сделаны. Сразу после Великих войн это было, люди только из концлагерей вышли. Страшные годы, болезные… – Старушка задумалась, замолчала.

– О чем вы говорите, миссис Кобчер? Что ищет Мартин в архивах?

– Не знаю, деточка, не сказывает…

– Может быть, сохранились записи вашего мужа?

– О чем ты говоришь, милочка? Ничего я не знаю…

Еще три планеты позади. Две насыщены ядовитыми атмосферами, говорить о возможности выживания не приходится. Разумное население третьей, хотя ничего не слыхало о Космическом Содружестве и его референдуме, обладает могучей защитой. На уровне стратосферы мы все ощутили страх, переходящий в панику.

Не дождавшись приказа Вождя, пилоты были вынуждены вывести звездолеты на более высокую орбиту, а позже, в связи с непрекращающейся истерией, охватившей доблестных воинов, их жен и детей, вовсе покинуть систему Ю-Сикир-Ден…

…Еще двадцать человек повешены за бортом. Моя Мешеле мертва. Она тоже была пилотом, поступившим по своему усмотрению. Я вижу изуродованное лицо любимой, но не могу его целовать. Я устал. Мне хочется быть рядом с ней. Этого хочется многим…

…Голубая планета под нами. Запасы горючего на исходе. Мы или сгорим в ее атмосфере, или выживем на поверхности. Разумное население не демонстрирует прав на свою территорию жизни, не реагирует на приближение космолетов. Судьба милостива к любимцам! Мы погружаемся в воды бескрайнего океана, далеко от больших городов. Нас тысячи. Мы затаимся, пока не окрепнут силы.