Большинство проходит, отводя взгляд, и продолжает идти дальше.

На этом терзания совести не заканчиваются – в вагон заходят люди с увечьями, без ног, старенькие бабушки, а сейчас и беженцы с Украины. Каждый просит Христом Богом, чтобы мы ему помогли, и старается поймать твой взгляд, чтобы ещё больше разжалобить.

Но мы уже привыкли к постоянному протягиванию рук, и наше когда-то сердобольное русское сердце, всегда переживавшее за ближнего, зачерствело. Мы, готовые всегда помочь другому, теперь отворачиваемся. Потому что раньше помощи просили те, кто в этом действительно нуждался, а сейчас мы чаще видим тех, кто превратил нужду в показное шоу. В последние годы мы все больше узнаем про схемы зарабатывания денег на мнимом горе, на притворной нужде. Но даже несмотря на то, что мы знаем про все эти махинации, нам все равно сложно пройти мимо и не помочь. Они заставляют нас чувствовать себя виноватыми. Виноватыми в том, что мы не сделали, не помогли. После таких встреч чувство уважения к себе заметно меняется не в лучшую сторону.

Такие люди разрушают нашу нравственность. Мы начинаем считать себя людьми без сердца, людьми, неспособными помочь в беде.

И именно после встреч с такими людьми мы уже сомневаемся в искренности других людей. Из-за них, когда действительно случится беда, мы не поверим.

Помните притчу, в которой один шутник постоянно просил в море о помощи? Когда он стал тонуть на самом деле, никто не бросился его спасать.

Как-то вечером, когда я переходила с одной станции метро на другую, мое внимание привлек молодой человек. Он стоял с картонкой в руках, на которой было написано: «Тупо нет денег на билет». Удивляло, что он стоял в необычном месте для просящих. Парень был чисто одет и совсем не походил на попрошайку. Тогда мне это показалось необычным. Может быть, это и правда. Может быть, действительно случилось несчастье и я могу чем-то помочь. Уже направляясь к эскалатору, я снова вернулась к этому парню, чтобы задать пару вопросов. Однако к моему удивлению возле него уже стояла женщина и спрашивала, сколько ему нужно на билет. Парень без запинки ответил: «Три пятьсот».

Что тоже сыграло в его пользу. Значит, он пытался купить билет, узнавал стоимость.

Улучив удобный момент, я спросила его о том, что с ним произошло на самом деле. Опустив свои красные опухшие глаза, он рассказал: «Приехал сюда на заработки из Красноярска, вахтовым методом. Меня кинули на деньги. Ничего не заплатили и украли все, что было». На мой вопрос о родителях он ответил, что телефон тоже украли и теперь связаться с ними он не может. Но именно это и не выстраивалось в общей картине. Разве он не знал домашний телефон родителей или хоть какой-то номер близких, друзей, знакомых, чтобы связаться с домом? Можно же позвонить где-то со стационарного телефона или хоть как-то договориться, чтобы дали позвонить с сотового. Говоря о жилье, отделался лишь короткой фразой: «Девушка приютила в хостеле». Неужели нельзя позвонить оттуда?

Быть может, это действительно правда, и этот парень действительно остро нуждался в помощи, но из-за того, что таких «нуждающихся» мы видим каждый день, уже очень сложно поверить в их искренность.

Надо учесть и тот момент, что мы сами соглашаемся, миримся с такой ситуацией. Нам кажется, что, давая деньги, так мы проявим милосердие и сострадание к этим людям. Но это мнимое успокоение души. Конечно, если такой добрый порыв в душе появился, то его не нужно гасить: лучше помочь, чем отвернуться.

Но мы только развращаем этих людей, давая им понять, что можно иметь деньги, и не работая.