Конечно, учеба в таком виде, как я ее описал, противоречит принципам обучения в европейском (и отечественном) медвузе. Западная медицина полагает, что между этическими ошибками людей и их болезнями нет прямой связи (кроме случаев алкоголизма, курения и т. д.). Студентов поэтому и не учат отыскивать такие связи. Казалось бы, в этом есть определенный резон: хорошие люди зачастую умирают от плохих болезней, а мерзавцы, напротив, в медицинском плане иногда процветают. Но на самом деле все иначе. Каждому человеку Бог дает индивидуальное командировочное задание на данное конкретное воплощение в человеческом облике: хорошему – стать еще лучше, мерзавцу – хоть немножко опомниться, и оценка работы идет по приросту добра, а не по накопленному ранее его запасу. В то же время кнутик один для всех – болезни. При этом хороший человек может уклоняться от обязанности стать еще лучше, а мерзавец, напротив, вдруг почувствует тягу к чтению или раздаст нищим награбленное – такие случаи реально были и бывают. У Бога нет любимчиков, все мы ученики Его школы, но учимся в разных классах, и программы этих классов сравнивать нельзя. Западная медицина не учитывает руководящую роль Бога в человеческой жизни и необходимость смерти как этапа жизни. Она пытается лечить болезнь, не интересуясь внутренним миром больного человека. Например, западная медицина хочет вылечить СПИД, сохранив разврат и наркотики. Вряд ли это возможно. Меня же учили духовной медицине, а этому в медвузе пока что обучать не берутся.

В процессе обучения и в дальнейшей жизни, как само собой разумеющееся условие, надо выполнять – и не формально – главные этические заповеди. Среди них, конечно, «возлюби врагов» и «не убий».

Врага не только не надо лишать жизни, к нему нужно проникнуться сочувствием и жалостью. Потому что злом зла не вышибить. Я лично не встречал в своей жизни ни одного мерзавца по убеждениям. Я встречал плохих людей и мерзавцев по заблуждениям. То есть они хотят хорошего, но ошибаются в выборе пути. Поэтому, если кто-то делает мне больно, обиду я стараюсь погасить, учитывая, что мой враг делает это лишь потому, что считает свое действие нравственно правильным. Я считаю, что он просто дурно воспитан, и его надо пожалеть. Его дурные наклонности приведут его самого к беде… Должна быть жалость к противнику, а не борьба с ним.

Сколько у меня было споров с моими пациентами и на тему «не убий»! Мне говорили: ты посмотри программу новостей по телевизору – сколько там крови и убийств. События обязательно заставят тебя «мочить врага в сортире». Я имею возражение против этого бесспорного, казалось бы, довода. Рассмотрим сначала мирное время. Любое общество имеет структуру сандвича. И в каждом слое этого сандвича – свои порядки. Трудно себе представить убийство в среде пушкинистов, например. Но есть социальное дно: всякие там игорные дома, кабаки, организованная проституция, криминальный (а есть ли у нас другой?) бизнес, просто воровская среда, наконец. Там убийство – повседневность. Но зато там и деньги, которых пушкинисты даже во сне не видели. Там убийство входит в главные правила игры. Вот и выбирай. Хочешь быть пушкинистом – позабудь о деньгах. Тогда не убьют. И ты не убьешь.

Мне могут возразить, во-первых, что состояние аффекта может коснуться каждого, пушкиниста в том числе. В какой-то мере я с этим согласен, но убийство в состоянии аффекта составляет малый процент в череде убийств на почве жадности и необузданности желаний. Я берусь утверждать далее, что само чтение произведений Пушкина настраивает душу человека на мирный лад, и он учится владеть собой, а значит, и справляться с аффектами. «Учитесь властвовать собою!» – говорит Онегин Татьяне, я эти слова постоянно цитирую пациентам.