С Лерой он познакомился на почве целительства, но не найдя глубинных точек соприкосновения, решил передать её мне, как переходящий вымпел, так сказать. Поиск точек соприкосновения конечно был, но ожидания обоих не оправдались. Иначе, почему Лера вдруг разоткровенничалась, откинувшись на подушку, разгорячённая после нашего совместного творческого акта?

– Ты знаешь, Янику слабо против тебя, дорогой.

– Слабо, так слабо, – подумал я.

А вслух сказал:

– Ты просто не его женщина.

Ян, живший в той же Малаховке неподалёку от Леры, однажды позвонил, сказав, что есть одна свободная девчонка, которая ищет художника для занятий творчеством. Прежде чем заняться творчеством на бумаге мы занялись им в постели. Вот так Лера стала моей гражданской женой, так как её успехи в постельном творчестве явно опережали робкие попытки найти себя в стихии художественного творчества.

Тем не менее, она смогла поступить и закончить московский художественный колледж. Правда, три дипломных графических листа пришлось сделать мне. Лера вдруг стала нервничать, с каждым днём всё больше и больше теряя веру в себя. Но всё обошлось, и заветная корочка осела в Лериной сумочке, среди прочих документов. В этот же колледж, через много лет поступлю и я, но не в качестве студента, а как педагог. Какие же счастливые годы я проведу в этом колледже, я тогда ещё не знал.

Но повествование о приехавшей из провинции девушки Леры ещё не закончилось. Ибо, прежде чем появился однопочечный Спаситель Виктор Буркало, Лера успела завести роман с Прощелыгой Сладкозвучным. Черноволосый, худощавый, гладко бритый алкаш, обвёл героиню нашей повести Леру вокруг пальца на раз-два-три.

Мой отказ в её просьбе подарить ей всего лишь одну комнату в моей маленькой двухкомнатной квартире, толкнул её на решительные действия. Безрезультатно простояв на коленях минут тридцать, она умоляла меня совершить эту глупость.

– Ты должен это сделать! – артистично давя на жалость, сквозь обильные слёзы говорила Лера.

История умалчивает, как она оказалась в апартаментах гостиницы «Россия» в объятьях Сладкозвучного Прощелыги. Всю ночь он пел майским соловьём в уши доверчивой провинциалки. Оказывается, он крупный бизнесмен, владелец строящегося Большого коттеджа из двадцати двух комнат, с четырьмя ванными и четырьмя туалетами. А пока он снимает номер в отеле – положение, как говорится, обязывает. Предупредив меня, что останется ночевать у подруги, Лера исчезла на ночь. Впервые за три года я остался один в пустой квартире. Я ещё не мог понять то новое чувство, охватившее меня. Вдруг я понял – исчезло напряжение, царившее последние месяцы.

На следующий день её было не узнать. Таинственная улыбка Джоконды весь вечер не сходила с её похорошевшего и помолодевшего лица. В тайне она уже готовилась к переезду. Соловей из гостиницы «Россия», малый птах, отъезд запланировал на весну. Потеряв осторожность, Лера невзначай залетела.

Декабрь был неожиданно морозный и снежный. Ледяной, пронизывающий до костей ветер, высокие сугробы вдоль домов и пешеходных тропинок торопили зябнущих москвичей в тепло, в уют. Но именно с уютом у меня был напряг после переезда из центра в спальный район. В старые, плохо подогнанные деревянные рамы вкрадчиво проникал холод, мерзко завывая по ночам. Несмотря на то, что дом был кооперативным, его строили не профессионалы-строители, а солдаты-стройбатовцы. Поэтому сантиметровые щели между бетонными плитами и кривые полы были допустимой нормой.

Ремонт две тысячи гринов, оставшихся от продажи комнаты в центре, я лишь наполовину закрыл тему. То есть кое-где, пол стал ровнее, покрывшись плиткой, а стены, обклеенные ковролином, теплее. Но на новые пластиковые окна денег не хватило.