Кухонная лампочка на потолке заморгала синхронно с лампами из прихожей и гостиной. Я мысленно приготовился к тому, что сейчас квартира погрузится в полную тьму. Но мигание прекратилось, а свет остался.

Так же внезапно, как упала, Ольга перестала дергаться. Зрачки вернулись на место, она вполне осознанно посмотрела на каждого из нас.

– Он хочет говорить, – говорит она так, будто ничего не произошло.

– Кто? – спрашиваю, глотая комок в горле.

– Макруб, – отвечает и тут же вырубается.

Ольга была медиумом. Только через неё Макруб мог говорить с оставшимися жильцами странного дома. Всё это я выяснил немного позднее. Весь ритуал проходил в Ольгиной квартире, поэтому нам пришлось тащить её вниз, на второй этаж. Точнее не нам, а Серафиме потому, что она была самой сильной. Тетка закинула худую девушку на плечо, как мешок с костями. Виталя вытащил из кармана Ольги ключи от квартиры и пошел вперед открывать двери.

В квартире моей заступницы пахнет фруктами, ванилью и подгоревшим жиром. Серафима принесла Ольгу в гостиную, вид которой вызвал во мне еще больший шок, чем гробы у соседки повыше.

Здесь нет ни диванов, ни кресел, ни ковров, ни даже телевизора. В комнате, лишенной мебели, с потолка свисает пара цепей. Они прикреплены к двум металлическим кольцам на штырях, вбитых в верхнюю плиту перекрытия у самых стыков противоположных стен. Стальные широкие браслеты на концах цепей болтаются над голым дощатым полом на полутораметровой высоте. Место с цепями большим полукругом окружают толстые потухшие свечи. У линии свечей я замечаю медный эмалированный таз с водой на расправленном белом полотенце. В гостиной сумрак. Патроны люстры выкручены. Свет сюда добирается лишь от лампочки в прихожей. И от этого повсюду танцуют страшные тени.

Серафима аккуратно ставит Ольгу на ноги между висячими цепями и после этого поддерживает её в вертикальном положении, пока Виталя нацепляет на запястья девушки стальные браслеты. С прилипшим к нёбу языком, скованный ужасом, я стою у свечей и рассматриваю боковые стены. Взору открываются большие красные пентаграммы с латинскими надписями в разных секторах, нанесенных прямо на бежевые обои.

Какое-то время в комнате слышится только лязганье цепей и грузное сопение рыжей женщины. Вскоре стальные браслеты смыкают хрупкие запястья. Серафима отпускает девушку и та безжизненно повисает на вытянутых, как у Иисуса, руках. Её согнутые костлявые колени не достают до пола еще сантиметров пятнадцать.

Тем временем, Виталя зажигалкой подпаляет свечи на полу. На потолке оживают гигантские тени. Как я понял, полукруг из свечей отмечает некую границу, которая отделяет нас от медиума. Моя догадка подтвердилась, когда грубый подросток велел мне не переступать линию свечей, пока Ольга будет контактировать с духом Макруба. Однако на свечах приготовления не заканчиваются.

Виталя садится перед тазом с водой на колени и вдруг со дна достает круглую бронзовую пластину размером с ладонь. На одной её стороне влажно блестит барельеф китайского дракона. Подросток кладет эту штуковину на полотенце рядом, а таз двумя руками передает Серафиме, чтобы та сменила воду на свежую. Когда таз поднимается, я замечаю на полотенце еще один предмет – ритуальный нож с тонким длинным лезвием.

Завороженный освещением, я сажусь рядом с Виталей на колени и интересуюсь насчет бронзовой пластины с драконом.

– Печать это, – отвечает он, сосредоточенно глядя на Ольгу, чье лицо закрывают длинные волосы. – Ты её не трогай. Сейчас вообще ничего не трогай.

– Господи, у вас тут что, клуб сатанистов?