– Представляете, у него у него глаза такие синие, как васильки в поле, – говорила она одной из постоялиц, пока убирала в комнате. – Вы знаете, что такое василек? Нет? Это цветок, понятно? Но вы все равно не знаете и не поймете.

– Вы знаете, у него такой смешной хвост, – рассказывала она, смеясь, другой постоялице, когда застилала постель. – Он так забавно болтается сзади, как у собаки или как-то так…, впрочем, как у вас.

– Скажите, вы не знаете, где несут службу молодые воины? – спрашивала она у сомна мужского пола при заполнении бара напитками. – Не знаете? Жаль.

Своими рассказами и расспросами Вероника вызывала у постояльцев негатив, они старались не присутствовать в то время, когда она убирается в их номере, перестали приглашать ее зайти, как это было совсем недавно, даже проходили мимо, встретившись с ней на лестнице, будто не замечая. Девушку это не тревожило, пока однажды директор гостиницы не вызвал ее к себе и накричал так, что она перепугалась не на шутку. Вероника пообещала, конечно, что прекратит все разговоры с постояльцами, не будет их забрасывать вопросами о молодом воине, никогда не раскроет своих чувств (хотела сказать на людях, но передумала) и вообще отключит копотор. Директор немного успокоился и выгнал ее из кабинета.

Следующие несколько дней, или проходов Айлис, как здесь говорили, девушка все же продолжала пользоваться переводчиком, а вот беседовать с постояльцами и персоналом перестала, отвечала односложно, улыбка исчезла с ее лица. Только выбросить из головы молодого воина никак не получалось. Что только она ни делала: и приказывала себе, стыдила, загружала работой – ничего не помогало. А еще Вероника начала замечать странность в людях, живущих на Секезде. Несколько женщин работали служанками, как и она, другие мыли полы, стены, потолки, мужчины выполняли роли носильщиков. Никто из них, никто не проявлял знаков внимания на противоположный пол. Они равнодушно проходили мимо, ни единым взглядом или жестом не проявляли знаки внимания, словно рядом урна. У молодой влюбленной девушки начало закрадываться сомнение на этот счет: «А что, если на этой планете теряется чувство любви? Я тоже больше никого не буду любить? Останусь одна, не выйду замуж за любимого человека? А молодой воин… Он знает, что такое любовь? Он ведь вообще мутант. Да и помнит ли он меня? Надо проверить!»

Вероника решила во что бы то ни стало найти молодого воина и выяснить, испытывает ли он такие же чувства, какие творятся в ее душе. Может, не к ней, но вообще. Есть ли любовь на этой планете, во только что ей делать после того, как она это выяснит, оставалось неясным.

Сбежать Вероника смогла без особого труда: за ней никто не присматривал, и когда выпал такой случай, воспользовалась без колебаний.

Прибыв к месту дислокации воинов Сулиии, Вероника сразу увидела сомна. Он шел в ее сторону и, когда их взгляды встретились, воин резко остановился, будто непреодолимая стена встала перед ним. Секунды две они молча смотрели друг на друга, сомн с удивлением, Вероника с интересом, затем он схватил ее за руку и потащил за собой.

– Эй, ты чего? – возмущенно крикнула Вероника и начала вырываться.

Сомн еще крепче сжал руку и на ходу прошипел:

– Не ори! Если тебя здесь увидят…

«Хорошо, что не забыла копотор, – подумала Вероника, – иначе слов бы она не разобрала». Сейчас сомн увлекал ее в сторону сопки. Вероника не сопротивлялась и послушно бежала за ним. Только сейчас поняв, как она была не права, что прибыла сюда – если их схватят, точно ничего хорошего не будет.

Забежав за укрытие, сомн повалил девушку на землю, она чуть вскрикнула, оцарапав ноги, руки и спину об острые камешки. Воин приземлился рядом и, глядя ей в глаза, тихо и злобно, как показалось Веронике, спросил: