Да, куда легче погрязнуть в своих проблемах и без конца жаловаться на то, чего у тебя нет, чем радоваться тому, что еще не отнято. Последняя строчка письма Тары заставила меня по-иному взглянуть на жизнь.

Разве моя подруга жалуется, несмотря на то, что судьба обошлась с ней по-настоящему несправедливо? Она даже не начинала.

Внутри загорелась решимость: пора уже наконец взять себя в руки и привести жизнь в порядок.

Словно поддерживая меня в благих начинаниях, запищал лэптоп. Пришло новое сообщение.

Невероятно, но факт: это было письмо от «Агентства недвижимости Грегори» с приглашением явиться на интервью в понедельник, к трем часам дня.

Во рту и в горле сразу пересохло так, что я едва не поперхнулась.

С одной стороны, под ложечкой приятно защекотало, словно бабочки захлопали крыльями. Меня позвали на собеседование! Это так здорово!

Но, с другой стороны, в понедельник Эви идет в школу, и хотелось бы самой отвести и забрать ее. Это ведь ее первый день…

Пульс участился вдвое. Так мне, по крайней мере, казалось.

Надо было срочно поделиться новостью с кем-нибудь, поэтому я схватила телефон и настрочила эсэмэску маме:

«Пон. собесед. на работе, о кот. я тебе рассказывала! Закончу за 20 мин. до конца у Эви».

Это было совершенно неожиданно. Судя по всему, мой послужной список впечатлил агентство, раз ответ пришел настолько быстро.

Но радоваться еще рано. Демонстрировать компетентность на бумаге легко, а вот пройти интервью гораздо сложнее. Вдруг они решат, что мне недостает опыта именно в их сфере деятельности? Или что я слишком стара для должности помощника?

Мама молчала.

Итак, первая же попытка найти работу оказалась успешной, и это вселяло уверенность и вызвало волнение одновременно.

Нервы натянулись как струны, дыхание участилось.

Пару недель назад я закачала на телефон приложение с дыхательными упражнениями для релаксации под соответствующую музыку. Это было то, что нужно. Правда, сосредоточиться на голосе диктора не получалось: мысли упорно крутились вокруг коричневого пузырька в ванной. Он манил, звал к себе, и после того, как закончился первый этап упражнений, стало понятно, что внутреннее напряжение не только не прошло, но даже усилилось.

Тогда я вскочила и, схватив ключи, выбежала из дома, пока зов голубых пилюль не сделался непреодолимым.

– По-моему, ты поторопилась с работой, – с места в карьер начала мама, едва я переступила порог кухни. Сердце упало: меньше всего на свете хотелось спорить с ней об этом сейчас. – Сначала создай для дочери уютный дом и помоги ей привыкнуть к школе.

– Для уютного дома нужны дополнительные деньги. К тому же работа не на полный день, так что по утрам я буду отвозить ее в школу сама.

– Я не хочу больше в детский сад, мама, – стала канючить Эви, обняв меня за шею. – Бабуля говорит, что это не обязательно.

– Что ты ей наговорила? – Я тут же прикусила язык, но несказанные слова так и горели на языке, словно кислота.

– Ничего. Сказала только, что мама, может быть, снова будет ходить на работу, и тогда…

– Зря ты завела с ней этот разговор. Я все ей объясню сама, в свое время. – Слова сами сорвались с языка. – В конце концов, я – ее мать.

– Думаешь, мы не знаем? Мы прекрасно знаем, что ты – ее мать.

Подтекст был ясен так, как если б она выкрикнула мне прямо в лицо: «Ты – ее никчемная, ненадежная мать, которая шагу не может ступить без моей помощи».

Вот и еще одна причина, по которой пора было налаживать жизнь заново.

А пока я прикусила язык и опустила глаза. Нельзя допустить, чтобы мама вошла в состояние молчаливого протеста, а то будет дуться неделю – такое уже бывало, и не раз.