Нахмурившись, она вышла в соседнюю комнату – чтоб не смущать подругу, – потыкала в кнопки телефона, вызвала на дом маникюршу.

– Срочно, пожалуйста! Да-да, прямо сейчас. Или в крайнем случае завтра с утра. И завтра же с утра голову надо будет сделать. Точнее, две головы – одна моя, втора подруги. Обе безбашенные, – она хохотнула, хотя на душе было мрачновато. Ну ладно, хоть чем-то Алене она поможет.

– Иди мерить! – позвала та. – Талию я забрала, надо посмотреть, не тянут ли теперь подмышки…

К приходу Наташиных родителей готовое, уже отглаженное платье гордо висело на полуоткрытой дверце гардероба. Поздоровавшись, Алена опять кинулась было бежать:

– Наташ, ну пойми, позарез! Он же с тренировки ко мне обязательно зайдет. А там… сама знаешь. Ну и начнет разбор полетов…

– Леночка, что же это вы нас покидаете? – Наташина мама Екатерина Борисовна, сбросив туфли, улыбнулась устало, но весело, даже как будто заговорщицки. – А мы-то с Тошей всяких вкусностей принесли. Я даже сказала бы, приволокли. Как верблюды, честное слово! С рынка в универсам, оттуда в кондитерский, потом опять на рынок, потому что еще всякое вспомнили. Еле живые, я ног не чую. Вас порадовать-побаловать хотели. Ваш-то директор, Марат Измайлович наш милейший, когда я ему позвонила, только что «Славься, славься» про вас не пел – доволен, как не знаю кто. Говорит, наша школа в этом году по медалям первой в городе будет, в крайнем случае второй. Ну а ему как директору от гороно и прочего начальства почет и уважение. Спрашивал, какой вам подарок сделать.

– И ты, мамуля, посоветовала подарить нам жидкость для снятия лака? – съязвила Наташа.

– Вот за такие твои грубые шутки я не скажу, что ему посоветовала, – парировала Екатерина Борисовна.

– И на что, кстати, он не только согласился, но еще и благодарил за подсказку, – уточнил Наташин отец. – Ты куда бежать-то собралась, Аленушка? Что-то срочное где-то горит?

Алена только молча кивнула, вздохнув. От приветливости Наташиных родителей вдруг ком к горлу подкатил – так разительно это отличалось от привычных тупых грубостей собственных, как бы их помягче назвать, предков.

– Бориса с тренировки бежит встречать, боится, что потеряется он, ах, бедный мальчик, – ехидно сообщила Наталья. – Он, видите ли, мобильник то ли отключает, то ли дома оставляет, чтоб ничто не отвлекало от движения к высотам спортивных достижений.

– Так-так-так! Ну-ка, разлюбезная моя, прекрати уже вредничать, – осадил дочь Антон Дмитриевич. – Дело-то простое. Алена, он ведь в «Дружбе» тренируется?

Девушка опять кивнула.

– Значит, сейчас мы просто позвоним в секцию и попросим, чтобы его предупредили. Ну, чтобы он не к тебе домой после тренировки пришел, а к нам. По-моему, очень разумно. Тем более что после своих спортивных битв он будет голодный, как волк в конце зимы. Мы-то с Катюшей нынче с закупками что-то перестарались, как на роту запасли. Так что лишний голодный гость будет очень кстати. Катя! – он подмигнул жене. – Там, в этой «Дружбе», одни мужики, а у тебя такой ангельский голос. Тебе и звонить, согласна? Тебе не посмеют отказать.

– Ох, подлиза! – засмеялась Екатерина Борисовна. – И это при детях! – она шутливо шлепнула мужа по спине. – Алена, телефон клуба?

Та растерянно покачала головой:

– Я… не знаю.

– Ну, не беда! – Екатерину Борисовну это затруднение ничуть не обескуражило. – Ната, давай быстренько ныряй в интернет, найди телефон, потом к нам на кухню. Мы пока богатства будем раскладывать. Кстати, девочки, на ваш выпускной мы заказали таки-ие торты! Я плакала от зависти! Аленушка, разувайся быстренько, никуда мы тебя не отпустим. Антон, чего застыл, как египетские пирамиды? Видишь, дети голодные целый день. Я по их тоскливым взорам и вздрагивающим носикам вижу, что они готовы начать пихать в себя еду прямо с пакетами. Да, кстати о пакетах. Натусь, как, платье забрали? Все в порядке?