- Пойми нас, Славочка! – забормотал мужчина и придвинулся ближе, вынудив Ярославу вжаться в промежуток между столом и холодильником. – Дело не в тебе, ты – идеальная. Но не моя, понимаешь? Я старался, правда! И мне было хорошо с тобой, надеюсь, тебе тоже. Но слишком ровно и спокойно, без огня с моей стороны, понимаешь? Зачем тебе мужчина, который с тобой только из-за привычки? Я знаю, что ты меня любишь... любила с детства. Думал, что твоей любви и моей благодарности будет достаточно, что мы сможем создать семью и жить вполне счастливо. Но потом я встретил Аду... Прости, Слава! Это выше меня, это, как девятый вал – захлестнуло с головой. Я пытался сопротивляться, но Адель... Она вся моя, для меня. А я – для неё. Ты ни в чём не виновата, просто мы слишком поторопились.

- Славочка, прости меня! – всхлипнув, Аделаида возникла на пороге кухни в коротеньком халатике, под которым явно больше ничего не было надето. – Я люблю Владика! Больше жизни люблю!!! И он меня тоже любит. Мы не устояли, прости! И пойми нас! Взгляни на меня и на себя – разве не очевидно, что я подхожу ему больше? Я моложе, красивее, без прошлого и без довеска...

Ярослава могла стерпеть многое, но только не оскорбления в адрес дочери.

- Замолчи! – тихо, но, видимо, достаточно убедительно, произнесла она. – Не смей трогать Лену даже в мыслях, не то что поганым языком. Замолчи и убирайся отсюда! Оба!

Ада тут же опасливо попятилась, но стоило Владимиру приобнять её за плечи, как она почувствовала себя увереннее.

- Прости, я оговорилась! Леночка прелесть, я в ней души не чаю, но Владику она чужая.

Ярослава подалась вперёд, даже рот открыла, но затем осеклась и решила ничего на это обвинение не отвечать. В конце концов, ничего уже изменить невозможно, после такого предательства она Влада, даже приползи он на коленях, назад не примет. Так к чему унижаться, оправдываться, что-то объяснять, взывать к совести?

- А я досталась ему невинной, - сияя взглядом, лепетала Адель, - чистой! Владик – мой первый и единственный мужчина, и я рожу ему родного ребёнка, который будет только нашим.

С последними словами девушка многозначительно положила ладонь себе на живот.

- Какой ещё ребёнок? - опешила Ярослава. – Тебе только восемнадцать! И институт... Постой, так вы давно это... за моей спиной? Когда успели, ведь ты всего два месяца, как приехала в Москву и первое время жила в общежитии...

- Там мне было плохо, шумно, - жалобно протянула Аделаида. – А у тебя тут целых четыре комнаты! Одна сестра в хоромах, а другая в комнате на четверых. В общежитии, где туалеты на этаже, а душевая и вовсе одна на всех!

- И ты решила восстановить справедливость? – горько заметила старшая сестра. – Сначала влезла в мой дом, а потом и в мою постель? Вернее, в постель моего жениха? Ты же знала, что мы живём вместе и собираемся пожениться. Знала и...

- Прости, Слава, - покаянно отреагировал Владимир. – Сам не понял, как завертелось. Она такая... такая... Ходила тут, полуодетая, а я живой мужик! Однажды днём, выходной был, ты как раз уезжала на примерку, приспичило мне душ принять. Дверь ванной оказалась не заперта, я и открыл без задней мысли, а там Адель... раздетая. Голову напрочь сорвало. Не устоял я, Слава. Когда очнулся, поначалу обмер от страха, особенно когда осознал, что был у неё первым. Но Адочка так трогательно винила себя и так раскаивалась, просила у меня прощения, что влюбилась и не нашла сил оттолкнуть! Она даже начала собирать вещи, хотела бросить институт и уехать назад, в Петушки. Сама понимаешь, я не мог позволить ей взять вину на себя! И разрешить сломать себе жизнь тоже не мог. Кое-как отговорил от опрометчивых решений. Сначала мы вместе решили, что скроем от тебя произошедшее. Договорились, что это была ошибка, и она больше не должна повториться. Но потом, день за днём встречая Аду на кухне, сталкиваясь с ней в коридоре, я понял, что никакая это не ошибка. Меня тянет к ней со страшной силой, глаза закрою – перед ними наш тот раз. Её запах, её...