Паленый продолжал брыкаться, но визг его оборвался – видно в легких закончился воздух.

Во вновь наступившей тишине Вадим услышал шорох от сотен бегущих по асфальту лапок. «Бачки… Мусорные бачки..», – подумал он. Ужас пригвоздил его к месту.

Бул повел себя совершенно иначе. Глухо вскрикнув, он бросился бежать в сторону улицы. Пробегая мимо Вадима, он задел его плечом. Это помогло Вадиму очнуться. Он тоже хотел побежать, но было уже поздно.

Три здоровенные твари прыгнули на него одновременно. Тройной толчок в грудь сбил Вадима с ног. Падая на спину, он попытался закрыть руками лицо. Он начал кричать, но удар об асфальт выбил весь воздух из его легких. Вадим почувствовал, как вцепились в его грудь острые коготки, а затем три хищно распахнутые крысиные челюсти с лязгом сомкнулись на его горле. Словно со стороны услышал Вадим хруст разрываемых на куски мышц и хрящей. Это был последний звук, услышанный им в этом мире.

Бул так и не добежал до улицы. Не меньше двух десятков крыс кинулись на него со всех сторон. Острые зубы впились в его ноги, руки, живот. От пронзившей все тело боли он завертелся волчком и упал на асфальт. Тут же несколько крыс бросились к его голове. Почувствовав их возле своего лица, Бул хотел истошно завопить, но его крик умер еще в глотке, так и не успев родиться.

Под аркой снова наступила тишина. С того момента, как Вадим ударил ножом странного мужчину, прошло не больше трех минут.

Мужчина в сером плаще постоял еще немного совершенно неподвижно, словно прислушиваясь, а затем склонился над телом Вадима, распластанном на грязном асфальте. Раскинутые в стороны руки еще конвульсивно дергались, но глаза его уже закатились. Из разодранного в клочья горла фонтаном била темная кровь, Она собиралась лужицей вокруг запрокинутой головы, густея и сворачиваясь в комочки прямо на глазах.

Мужчина медленно провел пальцами по порезу на собственном плече. Там тоже была кровь, и она тоже была настоящей.

Он выпрямился и уже собирался уйти, но тут его внимание привлек валяющийся на земле нож. Он поднял его, повертел в руках, разглядывая так же равнодушно, как до этого тело, лежащее у его ног, и потом бросил на асфальт рядом с мертвым Вадимом.

Больше ничего интересного здесь не было.

Развернувшись, мужчина решительными шагами вышел из арки и смешался с толпой прохожих, заполнившей вечерний город.

Сытин вышел из домика диспетчера и, остановившись на деревянном крыльце под небольшим козырьком, не спеша закурил сигарету. Облокотившись на перила, он стоял и курил, легкими движениями указательного пальца сбрасывая пепел с кончика сигареты вниз на молоденькую, еще не успевшую разрастись буйным цветом, траву.

«Май – это хорошо, – думал Сытин. – А то, что он в этом году такой теплый – вдвойне хорошо. Хотя, вообще-то, жарковато для мая. Если погода не подкачает и в июле будет такая же жарища – то это просто здорово».

По графику у Сытина в начале июля намечался отпуск, и он хотел провести его с женой и дочкой как следует. А любому лесному ежу понятно, что для простого российского работяги лучший отдых во время летнего отпуска – это безмятежное загорание на пляже. Пока не надоест. А надоесть может не скоро.

Конечно, все это весьма примитивно, и Сытин, например, был бы очень даже не против насыщенной культурной программы во время отпуска. «Да вот только с нашими ли деньгами и возможностями вся эта культура?» – в который уже раз за последние лет пять подумал Сытин и вздохнул. Спору нет, хотелось бы в этой жизни еще что-нибудь кроме работы и отдыха на пляже раз в год. Да и то не каждый год. Очень хотелось бы. Да вот только почему-то не получается нарушить сложившийся ритм жизни. Самое смешное, что кто-то другой – хоть правительство, хоть начальство, хоть самый распоследний мент, если ты ему чем-то не понравился, могут это сделать за тебя. А вот сам – никак.