– Да там вообще жопа, – неожиданно громкий писклявый голос Фёдора ударил по барабанным перепонкам находящейся вблизи Маши, вынудив её отстраниться. Эта сидящая рядом друг с другом парочка, смахивала на брата с сестрой. Оба маленькие и щупленькие, да весьма тонкие голосочки были чем-то схожи.

– Ты орёшь зачем? – возмутилась Маша.

– Он не орёт, он пищит! – засмеялся Иван.

– Гы-гы! Как смешно!? – передразнил Федя, но высокий голос напомнил возмущения ребёнка, чем вызвал очередную порцию злорадного смеха умника.

– Ну, хорош уже, – прервал поток словесного поноса Пётр Иванович. – Что за базар вы развели? Взрослые люди собрались…

– Только по паспорту, – бросил Женов и снова удлинил губы.

– Что произошло, Дима? – вопрос директора прозвучал по-отцовски, с заботой. Гримов хоть и был из числа людей «кому за пятьдесят», но с годами только набирал скорость, ни на йоту не желая приписывать себя к старикам. Ко всему прочему, порядочность и справедливость обязательно на первом месте, и за это его уважали. В свою очередь, временами излишне строгий, но абсолютно беспристрастный, он относился к подчинённым (ко всем без исключения) с частицей родительской заботы.

– Камаз влетел на остановку и снёс десятки людей, – в этот момент глаза кармаши, казалось, пожелали выпрыгнуть, – такую картину ранее видеть не доводилось…

Молчание – информация не поддавалась моментальному усвоению. Секундная пауза превратилась в безмолвную стадию ожидания.

Что-то негромко щёлкнуло в голове, оставив ощущаемый след на затылке. В абсолютной уверенности увидеть, может быть, упавшую книгу, которая слетела с полки, или ещё что, Знаков тут же обернулся. Получилось довольно-таки быстро и весьма неожиданно для всех, и, если бы не пугливый взгляд, который только прибавил всеобщего замешательства, то внезапный резкий поворот головы вполне сошёл за нервный тик. Необычное поведение коллеги, наконец, разрушило затянувшуюся тишину.

– Дмитрий, ты чего? – на сей раз в вопросительной форме вылупились не только Машины глаза, но и губы.

– Безусловно, день начался неудачно, Дима. На тебе лица нет, – переживал шеф. – И много людей пострадало?

– Не знаю. Считать не стал, – сказал Дайм, не обратив внимания на выскочивший из собственных уст и крайне неуместный в данной ситуации сарказм. Ощущение шлепка занимало все мысли. Никакой болезненности или жжения на затылке, просто – присутствие постороннего стягивающего кожу предмета, словно к голове прилип моллюск. Знаков дотронулся рукой – ничего, что, в общем-то, не удивительно. – Много… дохрена.

– Какой ужас! – воскликнула кармаша, на этот раз, выпучив всё, что возможно.

– Вот вам и общественный транспорт. Бывало, стоишь на остановке, ждёшь, выглядываешь нужный номер, а тут «бац», и тебе кранты, – процитировал умник Иван и незамедлительно подытожил, – Бухой водила, наверное.

Снова тихий щелчок в голове, который сменился неприятным чувством: что-то пошевелилось внутри.

– Камазист живой? – спросил шеф.

– Нет, – умоляющий взгляд водителя тут же возник перед глазами, – он мёртв.

Весьма неприятное ощущение под черепной коробкой, будто задребезжала мозговая ткань, сменил очередной негромкий щелчок, который тут же повторил другой. Эхом откликнулся ещё один, а за ним следующий. Упрямой вереницей с каждым разом нарастающих звуков один щелчок тут же заменял другой. Набирая темп, невидимый барабанщик палочками колотил по голове. И тут и там, по всей площади, на каждом клочке не было места, где бы ни саданул он. Звуки слились в гул – непрерывным градом посыпались глухие удары, вызывая слабую, но не менее пугающую, боль.