В порыве охватившего счастья, как маленький ребёнок, он вскочил с дивана и помчался на кухню. Домывая последнюю тарелку, в коротеньких шортиках и майке Мирра стояла у раковины. В переполненную детской радости грудь нахлынуло сильное чувство любви, и Дима нежно обнял жену. Руки проскользнули под тоненькую ткань маячки и пустились выше, не пренебрегая возможностью потрогать за грудь.

– Я люблю тебя! – вдыхая аромат её кожи, Знаков осыпал шею поцелуями и прошептал, – Спасибо, любимая! Это самый … самый подарок.

В том и был весь Дмитрий – скуп на слова (любые слова), но щедр на проявления нежности.

– Тебе понравилось?

Подобными сюрпризами она не стремилась показать ему, как сильно любит его (во всяком случае, ей так хотелось думать). Она просто любила его, неподдельно всей душой и телом. Подарки любимому мужчине для неё носили больше прозаический характер, нежели средство для ответных восторженных эмоций. Вот такая вся Мирра: открытая живая и жаждущая неподдельной любви. Вручив очередной презент, в то же время она могла заниматься домашним хозяйством и не ждать (ну, это уже не без лести будет сказано) ответной реакции. Ей безумно приятно делать ему приятно – просто идеальная прихоть человеческой души.

– А ты как думаешь? Да я в восторге!

– Правда? – ещё одна примечательная особенность половинки, подобным вопросом невольно удовлетворить своё сердечко. Это, уже ставшее для него заурядным и таким родным, слово «правда?» – реакция, требующая немедленного подтверждения. Мол, «ну скажи ещё раз, что ты счастлив. Скажи, и тогда буду счастлива я»

– Конечно, – воскликнул он и, скорчив гримасу удовольствия, тут же добавил, – сейчас кончу!

Мирра хихикнула, повернулась и нырнула к нему в объятия. Губы встретились в поцелуе – в их отношениях страсть до сих пор господствовала и процветала.

– Какой ты у меня всё-таки дурачок! Одним словом – балбес, – вновь хихикнула она. – Балб-е-е-ес!

– Ну и что? Зато я тебя люблю! И-и-и… получается, что твой балбес, – заключил Дмитрий и попытался состряпать серьёзный вид, правда весьма не удачно – задранные вверх уголки рта никак не желали опускаться. – А ты, стало быть, любишь балбеса!

– Не люблю, а обожаю! Так обожаю, что охота сделать тебе больно! – и она громко засмеялась, тыча кулачками в бока Знакова.

«Они просто великолепны» – подумал он, но вслух не сказал, – «как и ты»!

Она взяла его руку и взглянула на часы-сюрприз, затем насупила бровки, смешно сморщила курносый носик и потянула к нему выпученные губки. Дмитрий чмокнул в ответ.

– Я искала тебе подарок…

– И когда ты всё успеваешь? – оборвал он её.

– Много будешь знать… – снова хихикнула она и ткнула ему пальцем в живот, заставив Знакова засмеяться.

– Всё-всё! Я понял, не туплю.

– Искала тебе подарок и нашла их в одном магазине, – продолжила супруга. – И как только увидела их – сразу влюбилась. Они примагнитили мой взгляд и не отпускали до тех пор, пока продавщица не заговорила со мной. Уже тогда я поняла, они просто созданы для тебя, и они ждали меня. В единственном экземпляре, представляешь? Таких больше нет, и в магазин привозили только один образец. Это он. Тебе, правда нравиться?

– Мирра, эти часы охрененные, – воскликнул он на её очередное «ну скажи ещё раз, что ты счастлив. Скажи, и тогда буду счастлива я» и вставил, – как и ты.

Знаков ещё сильнее прижал её к себе и поцеловал в глазик, затем в другой, не оставил без внимания нос и спустился ниже к губам.

– Спасибо, любимая моя! Мне они понравились, очень.

И он нисколько не лгал.

Она зачастую не выходила из его головы – мысли, будто сами притягивали воспоминания. Он думал о ней, и ему нравилось представлять её синие глаза, белокурые волосы, красивое тело и ангельский голосок. Последнее время приятные блики памяти о ней всё чаще пленили его рассудок. Как влюбившийся до беспамятства школьник, он не мог думать ни о чём другом, только о той, что счастьем озаряет его жизнь.