Преданный зверь все-таки дождался своего часа.

Хищные сдвоенные фары мелькнули в левом зеркале. Мелькнули и тут же пропали – машина пошла на обгон. Я скосился на спидометр. Стрелка слегка переваливала за восемьдесят. Миль. Тех самых, американских. В пересчете на отечественные километры в час – что-то около ста тридцати. Не так уж и много для импортной железной коробки с мощным двигателем, умными тормозами и навороченной системой подушек безопасности. Куда больше для девятилетнего «японца», не оснащенного даже ветровым стеклом.

Джип пролетел слева, и упругий поток воздуха мягко толкнул меня в плечо. «Ямаха» послушно качнулась и ушла чуть ближе к обочине.

– Зараза, – выругался я себе под нос, возвращая мотоцикл на середину полосы. – Куда ж ты так торопишься?

В больницу к жене, родившей раньше положенного срока? К умирающей в далеком Саранске старушке-матери? Нет, едва ли. Я на мгновение прикрыл глаза и потянулся сквозь Сумрак к водителю.

Совсем молодой парень, лет двадцать – двадцать пять. В его ауре не было и следа тревоги. Только усталость и легкое раздражение неприятно мерцали в клубящейся серой дымке Сумрака желтовато-зелеными тусклыми огоньками. Он мчался сквозь темноту не потому, что куда-то спешил. Просто мощный двигатель позволял ехать куда быстрее меня – вот и все. И парень гнал дорогущую иномарку, купленную за родительские деньги. Гнал так, будто бы всерьез собрался жить вечно. Так, будто это он, а не я мог просмотреть линии вероятности. Или увидеть на встречной полосе набитую под завязку китайским ширпотребом фуру до того, как она вынырнет из-за поворота. Или хотя бы нырнуть в спасительный Сумрак, если столкновение станет неизбежным.

Вот только ничего из этого парень не умел. Ни малейшего потенциала Иного. И проживет он обычную человеческую жизнь. Скорее всего, довольно короткую. Я выдохнул сквозь зубы. Вот что, что делать с такими юными шумахерами на папиных крутых тачках? Реморализовать? Коснуться Силой слабого человеческого сознания, подсказать, убедить, заставить перестать вдавливать педаль газа в пол… Воздействие седьмого уровня. И жалоба от Дневного Дозора – конечно, если на пути у парня попадется достаточно дотошный и способный Темный. Или выкрутить ручку до отказа, догнать, прижать к обочине, вытащить из машины и просто набить морду? Чтобы неповадно было. Обычная разборка на дороге – ни Дозоров, ни Света, ни Тьмы, ни Великого Договора это не касается… Нет, куда там – красные глаза габаритных огней уже таяли в утренней влажной дымке в паре километров впереди.

Я снова глянул на спидометр. Почти сто миль в час. Плохо. Да, я могу вести «Ямаху» даже с закрытыми глазами и почувствую любую неисправность задолго до того, как застучит двигатель или взорвется колесо. Но с такой скоростью шутить не стоит – случись что, не спасет ни бронированная мотоциклетная куртка, ни регенерация Иного-перевертыша.

Все-таки погнал. За кем? За чем? Или вернее будет сказать – от чего?

Девяносто. Восемьдесят. Шестьдесят. Сорок… Все, хватит. Я свернул на обочину и остановился. Привычным движением щелкнул кнопкой на руле. И тут же навалилась тишина – тяжелая, звенящая. Непривычная. Так всегда бывает после долгой поездки. Через сотню километров рев литрового двигателя перестает бить по ушам. А через триста его уже и вовсе не замечаешь. Но стоит заглушить – и шумом начинает казаться уже тишина. Уж чего-чего, а тишины в глухих мордовских лесах должно хватать в избытке. И хорошо. Сейчас именно ее-то мне и надо.

Я стащил с головы шлем и чуть наклонил зеркало на руле. Густая щетина. Растрепанные темные волосы, слегка взмокшие под шлемом – ночи в сентябре еще теплые. Совершенно обычное лицо мужика лет тридцати. Обычное – если не считать янтарно-желтых глаз, поблескивающих в скупом свете диодных лампочек.