– А моя не слушается, спать не хочет ложиться.

– А пойдём их купать?

– Пойдём. Только одёжку нужно поменять.

– Да, они такие модницы – одежды не напастись!

– А мне бабушка Вера сшила новые платьица, матрасик и одеяльце из лоскутков. Мы потом дочек положим на тихий час.

– Хорошо.

Когда куклы были уложены спать, девочки по очереди катались на Настином трёхколёсном велосипеде. На нём написано слово «Малыш». Девочки представляли, что это мотоцикл и издавали что-то похожее на звук мотора:

– Брррр – брым-бым-бым!

В детстве всё взаправду, даже деньги: листочки подорожника или сирени. Чем больше лист, чем ценнее купюра.

И каша для кукол настоящая, и суп тоже: из песка, опилок и травы. А ложки какие! Палочки от дров или толстые веточки.

Девочки открыли свой салон красоты. Они отрывали от фиолетовых цветков листики, слюнявили их и приклеивали к ногтям. А чтобы волосы стали длинными, как у русалки, девочки надевали на голову колготки и важно расхаживали перед зеркалом. Наденут колготки на голову, и уже первые красавицы: гляньте, какие ладные косы! Ещё девочки любили петь перед зеркалом с расчёской. Устраивали концерты по заявкам.

Зимой подруги катались с ледяной горки в Настином заулке. Папа кидал у стены снег, утрамбовывал и выравнивал его, а в конце заливал водой. Чем не горка? Хороша! Девчонки как пингвинята с визгом-писком скатывались с неё.

Недолго пришлось дружить девочкам: Кульковы куда-то переехали, а Настя нет-нет, да и вспоминала свою первую подругу.

Ольга Матвеевна и Настенька шли по улице быстрым шагом, девочка едва поспевала за мамой, мама крепко держала за руку малышку и выговаривала ей:

– Папка твой любименький напился. Где он сейчас? Вот отдам тебя ему и будете с ним вдвоём жить.

Кася вся сжалась. Папу она любила всей душой – так они были похожи.

Роман работал в лесничестве, коллектив там пьющий, а у него, Романа-то, непереносимость алкоголя. Бригадир частенько подзуживал:

– Ты что, подкаблучник что ли? Жены боишься?

Роман, молодой и глупый, однажды повёлся на эту провокацию. После алкоголя Роману стало плохо. Ольга переживала, что он может где-нибудь замёрзнуть – зимы в тех краях лютые.

Роман всем сердцем любил Касю, но почти не касался дочкиного воспитания – это мамина забота. Воспитывала девочку мама, она держала её в строгости.

Чистота дома была безукоризненная. Мама без конца что-то намывала и отдраивала. В любое время не стыдно было принимать гостей. Дочка тоже любила порядок и чистоту, разбирала игрушки и книжки в своём шкафчике, вытирала пыль.

Ольга Матвеевна никогда не ругала дочку, просто замолкала. Для Насти это было больнее удара ремнём.

По вечерам после работы папа читал книгу или газету, а мама то готовилась к урокам, то стряпала на кухне. Телевизор, как и в большинстве домов, часто работал фоном. Ух, этот телевизор! Настя его не очень-то жаловала. Зато как радовалась малышка, когда в плохую ветреную погоду пропадало электричество и телевизор отключался! Тогда все собирались вместе и сидели при свете керосиновой лампы, разговаривали.

Одним вечером мама как всегда готовилась к урокам: проверяла тетради и писала конспекты. Настя заглядывала в тетрадки: что там интересного? Каракули да и только – скукота!

– Кася, иди поиграй, – сказала мама, не глядя на дочь.

– Мама, а что для тебя важнее: семья или работа? – девочка пытливо, затаив дыхание, смотрела на маму.

– Работа, – Ольга Матвеевна машинально повторила последнее слово усталым голосом, продолжая проверять тетрадь и водить ручкой с красной пастой. Она была так погружена в проверку контрольной работы, что едва слышала дочкин вопрос, и вновь погрузилась в разгадывание каракулей.