Настя тогда ещё не могла объяснить, что еда – это, конечно, хорошо, но радость для неё важнее. Она не знала, что деньги даются нелегко, не ведала голода, потому и рассуждала по-своему.

И вот девочка молча ест горячий суп, и кусок не лезет ей в горло. Красный носик не принёс радости.

Девочки из Настиного класса любили рукодельничать: вышивали, вязали, плели из бисера.

По выходным Настя разбирала свой шкаф, доставала игрушки, книги, всякие мелочи в коробочках, станок для плетения из бисера, который ей сделал папа. Отложила в сторонку пяльцы с вышивкой, протёрла полки и дверцы. Настя встала на коленки, чтобы протереть нижнюю полку, и вдруг ойкнула и побледнела.

Иголка из вышивки переломилась, и та часть, в которую вдевается нитка, вошла в колено. Девочка перепугалась, заплакала, позвала маму. Ту затрясло: шутка ли, иголка внутри колена?

Вызвали фельдшера Галину Владимировну. Пациентка – на кухонном столе. У фельдшера в руках скальпель. Женщина сделала небольшой надрез. Резала на-живую. Иголки не видно.

Позвонили в правление, попросили водителя отвезти Настю на колхозной машине в больницу.

Всем было страшно. Красная нитка, торчащая из порезанного колена, старая, тонкая, может порваться, тогда ищи-свищи иголку.

В больнице дежурный хирург потрогал ногу, что-то прикинул и стал орудовать. Над головой – яркая лампа, её холодный яркий свет так и бил в глаза. Наверное, с той поры девочка невзлюбила яркий свет – как в операционной; ей больше нравился приглушённый, спокойный, тёплый.

Тем временем врач продолжал прощупывать колено. Хоп – и игла в руке! Это пострашнее будет, чем витаминка «Ревит», засунутая крохотной Касей в нос. Тогда девчушечка гостила у бабушки Веры в Нивках. Ух, тоже каким-то чудом достали витаминку из носа!

– Это тебе на память! – пошутил врач.

Пациентка отказалась.

Когда колено зажило, Настя присоединилась к подружкам: на школьном дворе девочки играли в резиночку. Для начала белую резинку нужно было связать. Две девочки вставали напротив друг друга, поставленными на ширине плеч ногами держали натянутую резинку. Третья девочка прыгала через резиночку разными способами, даже закручивала её. Постепенно резиночка поднималась выше – задания усложнялись. Иногда прыгали вдвоём, синхронно – это требовало особого мастерства и сноровки.

Потом одноклассницы пошли домой к Насте – нужно нарисовать плакат к празднику. Они всегда у неё собирались. Родители были рады гостям и детскому смеху. Плакаты получались самыми красивыми.

Народ в Мелёхине был неплохой, пожалуй, даже хороший, но вот была у них такая особенность: в лес ходили только своей семьёй, а не как в Топольках – весёлой, шумной гурьбой. Жадничали. А так, случись что, всегда можно было на соседей и хозяйство оставить, и по какому другому делу обратиться. Но, как и во всей необъятной России, в Мелёхине во все времена была одна обычная беда: обилие, прям россыпь пьяниц. Пустоту и скуку прятали за бутылкой. Про таких мелёхинцы говорили кратко:

– Гоноболики.

В народе гоноболью называют голубику, а из неё, как известно, делают вино; отсюда и слово «гоноболики».

Как только открывался местный магазин – жители попросту называли его «Каламбуром», пьяницы уже тут как тут – толпились у дверей. Хозяйка магазина, приехавшая откуда-то из Прибалтики, была на редкость жадной дамочкой: она продавала просроченные товары тем, кто брал в долг, под запись. Даже гнильё у неё не пропадало – всё шло по изначальной, не сниженной, цене. Это же издевательство над людьми и ущемление их гордости.

Любители спиртного требовали у продавца: