– Как можно мыть девочку? – возмущался Паша.

На что я ему возражала, сказав, что он как миленький будет купать свою доченьку и будет любить ее больше всех, и она будет защищать его перед женой.

Как-то Паша пожаловался на Анну, что она купила дочке кроссовки за кучу денег, а малышке было всего лишь полгода. И зачем ребенку в таком возрасте вообще обувь?

Я сказала Паше, что Анна просто сумасшедшая мама. Паша очень обиделся на мои слова. Я не ожидала от него такой реакции и начала объяснять ему, что все мамы, у которых дочки, немого сумасшедшие. Я рассказала Паше, что на выпускное платье для Даны я уже собрала 10 000 гривен, а это в то время была огромная сумма, свадебное платье стоило дешевле. И Павел успокоился.

Я ехала на велосипеде домой. Зазвонил телефон, я взяла трубку, это был Паша.

– Оглянись, я еду за тобой, сворачивай вправо, хочу тебя с кем-то познакомить!

В машине сидел Паша, держа на руках свою дочь Машеньку. Девочке было месяцев восемь, она была худеньким, подвижным ребенком. Я из вежливости поиграла с ней, но только из вежливости – чужие дети особых эмоций у меня никогда не вызывали, разве что они были пухленькими и красивыми.

В нашем салоне обслуживалась одна клиентка, жена начальника МРЭО Катя. Катюша была блондинкой с красивыми серыми глазами, шикарной улыбкой, просто изящная красивая женщина, всегда веселая и юморная.

Обслуживалась она у всех у нас: у Жанны делала бровки, у Ларисы ноготки, у нас с Алей укладку. На праздники она часто приносила нам всякие деликатесы: лягушачьи лапки, торт с черносливом. И все, что она приносила, было творением ее рук, и ничего подобного я никогда не пробовала. А я была человеком привередливым в еде, сладости ела выборочно и мало, только то, что мне нравилось. Бисквитные же торты я вовсе не ела.

Но выпечка Кати мне запомнилась навсегда. Каждый торт, каждый пирог был шедевром. Мы обожали нашу Катюшу, которая стала нам больше, чем просто клиентка. К нам в салон стал приходить и муж Кати, он обслуживался у Ланы, мастера маникюра. И через какое-то время мы узнали, что Лана стала его любовницей. Узнав эту новость, весь салон гудел и возмущался, и не только салон – весь город!

Жанна не могла успокоиться:

– Как можно было есть за одним столом с Катей, пить вместе и спать с ее мужем?

Будучи женщиной справедливой и со своими принципами, Жанна решила откровенно поговорить с Ланой. Но разговор не получился. Лана резко ответила, что ее жизнь – это ее личное дело, и она никому ничего не обязана объяснять.

Жанна была подавлена случившимся и перестала общаться с Ланой несмотря на то, что они были не только подругами, но и родственниками.

Однажды Паша спросил:

– Ты думаешь обо мне, когда я не рядом?

– Когда я еду по городу и вижу машину с твоей базы – тогда я вспоминаю тебя, – сказала я Паше. Но на самом деле я часто думала о нем.

С Пашей мы все чаще виделись и общались. И как-то он наклонился и губами прикоснулся к моим губам так нежно, что я не отстранилась. Паша своими губами ласкал мои губы медленно, словно вечность у нас была впереди. Потом он на мгновение проник языком внутрь. Теплая волна возбуждения разлилась по всему моему телу, потом проникновения стали учащаться, и вот мы слились в поцелуе, который длился бесконечно.

Этот поцелуй отличался от поцелуев моего мужа, от поцелуев водителя со скорой помощи. Я чувствовала слабость и негу в своем теле. После поцелуя говорить ничего не хотелось, и я не понимала, почему я позволила себя целовать.

Паша завел машину, и мы поехали. Он взял меня за руку, и я стала нежно водить своими пальцами по его руке: я проводила по его пальцам, по ладони, по внешней стороне руки и опять спускалась вниз, гладя между пальцами….