– Зачем?

Герцог прижал ее к себе сильнее. Зачем. Этот вопрос сейчас казался лишним.

– Чтобы ты не погибла и не покалечилась. Чтобы ты знала, что я рядом.

Алана сделала попытку отстраниться, и хотя Даору не хотелось отпускать ее, он разжал объятия.

– Спасибо, наверно, – сказала она смущенно. Неужели снова пытается просто быть вежливой? Значит, приходит в себя. – Простите, что я…

– Прекрати извиняться, – перебил ее Даор. – Спасибо, что ты цела. Не забудь позвать меня в следующий раз.

И тут Алана подняла на него свои теплые глаза и сказала:

– Вы же понимаете, что я не буду вас звать, да?

Даор с неожиданным облегчением улыбнулся:

– Рад, что ты приходишь в себя.

Алана вдруг покраснела. Даор с умилением смотрел, как она, осознав, наконец, его близость, смущенно отодвинулась и поднялась. Машинально пригладила волосы руками, отряхнула платье, прихватила края разодранного корсажа, скрыв за ладошкой белую полоску кожи живота. Вот поджала губы и опасливо посмотрела на него, все еще стоящего на коленях там, где она только что сидела.

– Вы… – Алана нахмурилась и протянула герцогу руку. Это его рассмешило.

– Ты это серьезно? – спросил он ее, берясь за маленькие пальчики, но вставая, не опираясь на них.

Алана отступила на шаг, и он позволил ей это, наслаждаясь нахлынувшим ощущением легкости и эйфории. Девочка была жива, она была цела, она снова трогательно прятала от него глаза. Это было замечательно, даже острее, чем раньше. Так просто!

.

Появившийся между ними Син внимательно посмотрел ей в лицо, а потом повернулся к Даору. Черный герцог указал на лежащие на траве посреди кровавого месива ошейники.

– Хорошая защита, – усмехнулся он. – Рухнула не с первого удара.

– Спасибо, – коротко ответил Син, отвечая, конечно, не на комплимент. Он присел рядом с лежащим без сознания Робертом, аккуратно положил ему руку на лоб и прикрыл глаза со вздохом облегчения.

А Алана уже бежала по дорожке, не оглядываясь. Даор смотрел ей вслед, и не пытаясь скрыть улыбки. Он был уверен, что она станет искать Келлана, чтобы тот помог ей пережить случившееся, и впервые эта мысль не вызывала в нем злости.

Стоило только немного подождать.

Правое крыло корпуса исцеляющих обычно было почти пустым или совсем пустым. Черные окна без намека на свет успокаивали Ингарда: эти темные провалы означали, что никто из послушников и наставников не находится в опасном для жизни состоянии: для несерьезных травм Теа обычно использовала маленькую, похожую на шатер пристройку с тканой крышей. Целительница шутила, что ей нравятся шатры, и что она, дочь степи, предпочитает проводить время в месте, хоть немного напоминающем ей отчий дом. Теа была родом из Красных земель, гордилась своими корнями и любила родовую культуру, а ее именитые предки всегда предпочитали легкость монументальности замков северных земель.

Когда в сгруппированных в подобие здания каменных кельях загорался свет, это означало, что кто- То пострадал столь сильно, что даже Теа не смогла излечить его быстро, и потому посчитала необходимым переместить разрушающееся тело в напоминавшую базальтовый гроб комнату, стены которой были исписаны заклятиями, не дававшими раненому погибнуть. Руны удерживали его по эту сторону, некоторые – удваивали и утраивали силы покалеченного организма для восстановления. Ингард слышал, что еще на заре становления Приюта Син вызывал для их нанесения лучших мастеров из Белых земель, уже давно сгинувших в небытие и так и не передавших своих знаний, и что нигде в мире больше не было подобного места.

Теа боготворила правое крыло и ненавидела его. Ингард был с ней солидарен.