Не переставая меня гладить, встал передо мной на колени, глубоко вздохнув.

– я хочу, чтобы ты нарисовала меня в такой позе дорогая! – сказал мне и стал целовать в губы, да так, что я чуть не задохнулась. Наконец настал момент для полной отдачи. На мне не было ничего того, что могло помешать этому. Мы это знали и хотели, оба легли на кровать, он наклонился надо мной и стал возбуждать особенно страстно.

Помочил свой палец в рту, без предупреждения вошёл мне в лоно, сначала медленно а потом быстрее и быстрее, при этом массируя клитор. Я ворочалась в разные стороны и громко стонала, мне было настолько хорошо, что это ощущения ни с чем не сравнить. Думала, что вот-вот кончу, но он моментально остановился, прижал меня и навалился всем телом, сделав глубокий вдох, я почувствовала, как его {бананчик} влез мне в лоно! Влезал в меня всё глубже и глубже, очень мощно, пока оба не кончили.

Ночью я проснулась и видя, как Альберт спит в моей постели, захотела его нарисовать в такой позе. Тихо встав с кровати, потянулась за карандашом с альбомом для рисований. Стащила с него простынь, чтобы он лежал передо мной, в чём мать родила, села в кресло и быстро сделала несколько набросков, пока он не проснулся, нарисовала практический полностью, мне оставалось поработать маслами и портрет готовь.

Когда, наконец, проснулся, я закончила рисования и быстро спрятала от его глаз.

– что ты делаешь? Почему не спишь дорогая? – услышав вопросы. Игриво улыбаясь, говоря – любовалась тобой. А что? Нельзя?

– но ты не просто сидела тут и любовалась мною, могу поспорить, что ты ещё чем-то занималась, ты воспользовалась моим сном, чтобы меня нарисовать. Разве не так? Признайся! Ну же, отвечай, – стал сыпать вопросы, ожидая ответов.

– да! Ты прав! Я действительно тебя рисовала! – созналась я – но портрет не покажу, потому что еще не готовь.

– так! так! так! Как интересно! Не терпеться посмотреть на портрет! А когда представишь мне? – спрашивая, протягивая руку, словно заманивая в кровать, чтобы я насладилась его лаской.

– не знаю ещё, над портретом много работы, я сделала несколько штрихов всего лишь карандашом, а впереди работа с маслами. Для этого надо мне время, будь уверен в одном, как только – так сразу. – Поясняя, прижимаясь к нему телом.

– ну и как тебе было рисовать меня голышом? Вот признайся! – не уставал спрашивать меня он, ожидая ответа с широко открытыми глазами.

– ну да, ты прав, конечно, совсем неловко рисовать голого мужчину! К тому же в своей постели – ответила я.

Он заулыбался – ню – ню. Это всё, что ты мне хочешь сказать? – никак не успокаивался он.

– а что ты хочешь услышать от меня? То, что я никогда не видела мужчин красивее тебя? Ошибаешься дорогой! Ещё как видела. – вышла из себя, крича ему и мне это нравилось.

– ладно, хорошо, а теперь иди сюда, давай займёмся чем-то интересным, более важным, чем болтовнёй. – Приглашая в мою собственную постель, убирая с себя простынь, показывая, что он уже на грани.

– Ух! звучит заманчиво, почему бы нам не продолжить наши занятия, в котором ты преуспеваешь? – отвечая ему с той же улыбкой, приближаясь к постели.

Когда я очутилась в его объятиях, потеряла контроль над собой, отдалась во власти страстям.

Целуя меня всю, очень нежно и трепетно, во мне начал бушевать огонь, а в лоне становилось мокро. Почувствовав, как он вошёл в меня, я быстро раздвинула ножки, чтобы он делал быстрее и глубже это. Вскоре мы оба кончили и уснули без зажима спермы, которую он успел влить в меня и много.

5 Глава.

После той ночи прошло уже несколько лет, Альберт ушёл из моей жизни также как и пришёл. За одну ночь он перевернул всю мою жизнь, я больше не стала ходить по ресторанам. Как я уже говорила, он влил в меня столько спермы, что я не могла не забеременеть, конечно, ему об этом не сказала, выносила ребёнка без особых проблем. Вот роды были тяжёлыми, вся почти порвалась, врачи даже опасались за мою жизнь, но к счастью всё, слава Богу обошлось. Родила прекрасную и здоровую дочь Виолу, сначала было тяжеловато растить дочь одной, разрывалась между работой и домом, мне пришлось продать часть бизнеса, чтобы начать своё дело, точнее рисованием, открыла студию собственных картин, их я рисовала сама. Но одну картину не выкладывала в продажу, ни за какие деньги, она мне осталась очень дорога, это был тот самый портрет, который рисовала в ту ночь. Хотя были вопросы от дочери – кто этот человек на портрете? – отвечала – брат, которого никогда не видела ты. – Правда была в том, что она и правда никогда ещё его не видела, надеясь, что это так и будет, но время шло, дочь росла. Когда Виоле было уже двадцать лет, я призналась ей в том, что человек на портрете – её отец.