– Что-то не так?

– Все хорошо, – тихо ответил он.

– Куда мы едем?

Он достал из кармана брошюру и отдал мне. Я для вида покрутила ее в руках.

– И что, там мы ее будем искать?

– Другого выхода нет. Телефон на листке – номер этой клиники.

– Я если она была там, но уже уехала? – спросила я.

– Нам другого не остается. Или у тебя есть другие идеи?

– А если я уеду по-быстрому, пока они меня не нашли?

– А я что буду делать? – поддел он.

Я пожала плечами.

– Вот именно, – заключил Поль, подводя черту под разговором.

Я еще немного помолчала и тихо произнесла.

– Зачем тебе эта картина?

Он посмотрел на меня и снова перевел глаза на дорогу.

– Я понимаю, что это – дорогая вещь, но тебе она не принадлежит. Продать ее без документов, удостоверяющих подлинность, ты не сможешь.

– Постой, – повернулся он ко мне. – Ты думаешь, что я – вор?

Я похлопала глазами. Он улыбнулся.

– Эту картину должны были продать через меня очень солидные люди. По-тихому, разумеется. И без уплаты налогов.

– То есть, ты – черный маклер?

– А вовсе не вор.

– А тот мужчина, Жан?

– Он работал у меня. Его в последний момент посвятили в детали сделки, после чего он решил смыться с картиной.

– Его жена, – поправила я.

– Как ты говоришь, – подытожил Поль. – Я о ней ни разу не слышал.

– Но сказали, что он – мертв, – все еще пытаясь дойти до правды, сказала я.

– А ты труп видела? – мягко противоречил мне Поль.

– Хочешь сказать, что все это – спектакль? – снова округлила я глаза от ужасной догадки.

– Возможно, – сказал Поль голосом, полным уверенности.

– Только я здесь причем?

– Картина точно у его жены? – тихо спросил мужчина, еще раз.

– У нее был Ренуар. Я видела, – кивнула я головой в подтверждение.

– Но ты не уверена, подлинник ли был? – тихо и уверенно произнес Поль. – Мне сдается, что здесь путаница.

– А те двое мужчин? Их нанял владелец, ведь картину надо найти, – произнесла я, читая в его глазах. – Они сказали, что Жан – мертв.

– Вот как? Все это странно, – немного поджал губы водитель. – Давай рассмотрим другой вариант: что если сам Жан нанял их, чтобы запутать всех. Если тебя будут спрашивать, ты скажешь, что он мертв, что жена уехала, что картина у нее, или что это – подделка.

– То есть, спрашивать картину будут с меня? – ужаснулась я.

– И с меня, – вздохнул Поль. – Больше не с кого.

Я вздохнула следом.

– Мы в одной лодке, – пожал он плечами, – давай помогать друг другу.

– Везет как утопленнику, – вздохнула я вслух.

– Как посмотреть, – усмехнулся Поль.

Все время пути я думала о своих делах, не следила за дорогой и додумалась до совсем плачевных вещей. Еду за город с криминальным лицом, который все больше вызывал у меня подозрение. Почему он так легко стал мне помогать? В альтруизм мне верилось с трудом, тем более, – в мужской. Недавние события моей жизни научили, что мужчины на альтруистические поступки вообще не способны. Судя по словам Поля, дела серьезные: дорогостоящая картина пропала, его обокрали собственные подчиненные, и ему же предстоит расплачиваться, а он спокойно едет и улыбается мне время от времени, как будто я – девушка его мечты. Я переживала о том, что Татьяну мы можем не встретить, хотя мне было доподлинно известно, что она там, а он и на это рассчитывать не может. И вместе с тем, нисколько не беспокоится, что взял ложный след. Еще меня интересовал вопрос, почему он поверил моим словам? Не засомневался? Что ему от меня надо? И зачем я с ним еду?

В голове не переставая крутились мысли, но при этом я так и не вылезла из машины, доехав вместе со странным попутчиком до места назначения.

Часа через три машина припарковалась у входа в современное здание. Оно было светлым, с большими окнами, вокруг разбит шикарный сад. По саду прохаживались люди, кто в халатах, кто с забинтованными лицами. Картина удивляла своей безмятежностью – место находилось в часе езды от Парижа, но впечатление было словно за много километров, в маленьком живописном городке. Витавшие тишина и спокойствие поражали. Поль вылез из машины и оглянулся.