Невероятное чувство покоя разлилось по телу. Постояв еще немного, я оторвала себя от двери, кинула ключи на столик и пошла вперед. Пройдясь туда-сюда, я осознала разницу между квартирой шестнадцатого округа и пятого, и тут же захотела вернуться в шикарные апартаменты. Она была маленькой, всего шестьдесят квадратных метров. Две комнаты, одна из которых выполняла функции и гостиной, и столовой. Ничем не примечательная ванна и ужасно маленькая белая кухня с минимальным набором бытовой техники и барным столиком, еле втиснутым в пространство, и способным вместить только двоих. Я вздохнула, еще раз взглянув на обстановку и осталась до самого вечера, пытаясь себя хоть чем-то занять. Чуть приоткрыв окна, чтобы проникало больше света, я уселась на диван, скользнув взглядом по телевизору, и стала наблюдать, как тихонько ветер колышет занавески. Только представить, что мне придется делить столь малое пространство с Лешей целых три месяца, видеть его, сталкиваться с ним, не иметь даже возможности уйти в другую комнату и побыть наедине с самой собой.

Ветер снова закачал занавески. Радовало то, что я была очень далеко от Москвы. Долгие годы существования в недоброжелательной обстановке сплетен, осуждений, оскорблений, бесконечных придирок истощили мои жизненные силы настолько, что требовалось сбежать далеко и надолго. Я еще раз вздохнула, свернулась поудобнее на диване, улыбнулась и закрыла глаза. Когда я открыла глаза, в комнате было совсем темно. Ветер, усилившийся, уже во всю рвал занавески. Он врывался в комнату, трепал ткань, звенел в стекле и листьях деревьев, чей шум доносился из открытого окна. Я поежилась и встала, чтобы закрыть окно, подошла ближе к стеклу, отдернула занавески и увидела перед собой черную мглу. От ужаса, я отскочила от окна, попятилась и упала. Тело плюхнулось прямо на пол, споткнувшись обо что-то. Я обернулась, чтобы посмотреть на преграду и вскрикнула. Рядом лежал мужчина с запавшими глазами, светившимися в темноте как будто выкрашенные белой краской. Грудь его была вся раскурочена, внутренности наружу. Пытаясь себя успокоить и заглушить крики, я приложила руку ко рту. Резко отдернула. Рука оказалась вся в крови и испачкала мне лицо. Меня снова замутило. Я заревела, пытаясь делать это без шума. Снова вскрикнула и подскочила.

Я лежала на диване. В комнате было темновато и спокойно. Занавески тихонько колыхались от ветра, на город уже спустились сумерки. Я села на диван, потерла лицо и потянулась к телефону.

– Алле, – раздался голос.

– Привет, – ответила я, пытаясь быть веселой.

– Катерина, где ты? Звоню третий день, ты – недоступна, – железные нотки оцарапали слух.

– Да, знаю. У меня зарядное устройство испортилось, а телефон сел. Так что, связь – только односторонняя, – вздохнула я.

– Откуда ты звонишь? – еще раз резануло по уху.

– О, из нашей квартиры, – пытаясь быть веселой, произносила я.

– Ты уже прилетела? – удивился голос на другом конце. – Странный номер.

– Нет. Я не в Москве.

– Тогда где ты?! – еще более резко раздалось на другом конце.

– В Париже, – честно ответила я, зная, что пожалею от этом.

– В Париже? – удивился голос на другом конце. – Что ты делаешь в Париже?

– Ну, я решила заглянуть мимоходом в Париж. В Венеции мне надоело, – откровенно лгала я мужчине.

– Я же говорил, что не стоит туда ехать, – раздался ворчливый мужской голос.

– Да, я помню, – закатила я глаза в ожидании близившихся нравоучений.

– Говорил, что не надо принимать от него таких подарков!

– Да, помню, – опять вздохнула я.

– Он мне не нравится! – настаивал Леша.