Ухмыляющийся господин Эдвардс настиг меня за секунду. С одной стороны он выставил ладонь, чтобы я не сбежала, свободной рукой приподнял мне подбородок.

– Маленькая ведьмочка, ты неправа. – Он очень внимательно всматривался мне в глаза, словно искал в них что-то. – Мы с тобой жених и невеста, и зависим друг от друга. Делу очень помешает, если твой Джон в тебя влюблен.

– Он не мой, и Джон не влюблен. Отпусти! – громким шепотом заверещала я.

Мне становилось дурно. Пульс снова участился, и темные точки зарябили в глазах. Райан будто играет, веселится, а у меня кровь в жилах стынет.

– Хорошо, Валери, хорошо. – Он неожиданно смилостивился, отстранился и торопливо заговорил. – Дыши глубже, вот так, поняла?

Дурак принялся показывать, что мне нужно делать.

Толкнув его в грудь, я вышла из западни, что он мне устроил, а потом села на застеленную кушетку. Матрас, набитый сеном, провалился под моим весом.

– Мы с Джоном были друзьями, – я принялась пояснять, хотя и не была обязана. Попутно разворачивала повязки на руках, чтобы оценить масштаб своих ран. – Он считал меня младшей сестренкой, опекал. Женщинам в бродяг непросто…

– Я заметил, – беспристрастно хмыкнул ищейка, усаживаясь рядом. – Но и тут ты ошибаешься. Джон в тебя влюблен. Я хорошо разбираюсь в эмоциях и людях.

– Да? А я бы поспорила, – сморщилась при виде уродливых пузырей, образовавшихся на моей коже. – Меня ты чуть не сравнил… С кем ты хотел меня сравнить? – повернулась к мужчине.

– С ведьмой, – моментально нашелся он с ответом. – Ты же ведьма?

Фыркнув, я силилась снять с себя сумку и вытащить из нее новый пузырек, чтобы промыть ожоги. Любое касание приносило боль. Устав смотреть на мои бессмысленные потуги, Райан сам стащил с меня котомку, а потом вывалил все содержимое себе на колени.

Я не желала оставлять последнее слово за ним. Жутко раздражала его привычка строить из себя самого разумного, самого хитрого лиса.

– В общем, с Джоном ты заблуждаешься. Если бы он был влюблен, мы бы здесь не находились.

– Не хочу тебе доказывать очевидное, Валери. Но будь ты ему безразлична, нас держали бы связанными, подальше друг от друга и в менее благоприятных условиях.

Благоприятных? Он сказал благоприятных? Меня уже пробирала дрожь из-за сквозняка, гуляющего по полу. В печке горел огонь, но дров никто не подложил, так что жар продлится ненадолго. Из мебели была лишь эта кушетка. Ах да, и драное, пропахшее чем-то противным, одеяло.

– С тобой невозможно спорить.

– И не надо. Перестань суетиться, – вдруг воскликнул он, глядя на мои тщетные попытки открыть склянку. – Я все сделаю, просто объясни как.

– Просто перевяжи. —

Я смирилась с тем, что у меня останутся шрамы. Гноя нет, и ладно.

Несколько часов мы сидели в молчании. Пикироваться или что-то обсуждать не было никакого желания. Возможно, нас подслушивались, а возможно, банально забыли, наказывая подкупленного предателя.