– А ещё какие организации в Екатеринбурге занимаются базовой реабилитацией детей, как Марк? – поинтересовался с задумчивым видом Вадим.

Директриса смутилась.

– А-а-а… разве вам они не известны? – сказала она. – В нашем городе есть центр Надежды Белоглазовой на Уралмаше, центр «Аврора», «Лалио Плюс»… А вы что, Вадим Семёнович, собираетесь забрать от нас Марика?

– Нет… пока нет, – поморщился Вадим. – Я пытаюсь определиться с оптимальным вариантом. Меня бы устроил центр, находящийся поближе к месту проживания мальчиков, и…

Слушая его, Кирилл не выдержал.

– Дядя, пожалуйста, не вводи Анну Михайловну в краску, – сказал он. – Наш папа был одним из основателей этого центра и, даже если ты найдёшь такой же в соседнем доме, Марик будет ездить сюда!

– Но-о-о… – Вадим стушевался, занервничал, и в это время у него в кармане ожил мобильник.

Извинившись, он поспешил в коридор, а директриса, провожая его взглядом, поднесла к глазам платочек.

– Вадиму Семёновичу не понравился наш центр, – всхлипнула она. – Он, видимо, не понимает, что таких детей, как Марик, надо постоянно корректировать. Я…

Анна Михайловна, не договорив, залилась слезами.

– Он думает, что синдром Аспергера всего лишь болезнь, – вздохнула всё это время молчавшая Екатерина Матвеевна. – А любую болезнь, «с колокольни» Вадима, можно вылечить. А лечить, в его понимании, надо лекарственными препаратами, а не реабилитацией в специализированных центрах.

– Но как же так? – вытирая платочком глаза, заговорила взволнованно директриса. – Если у ребёнка есть агрессия, тогда без препаратов, конечно, ему не обойтись. Но и при этом важно понимать, что медицинские препараты вредят аутятам, они их затормаживают, убивая мыслительные функции?

– Успокойтесь, Анна Михайловна, всё будет так, как и было, – веско заявил Кирилл. – Не дяде, а мне решать судьбу Марика. Дядя хоть и профессор, но совершенно других наук. Да и детей у него никогда не было. Вот я и не позволю ему загубить всё начатое папой. Так что обсуждайте с Екатериной Матвеевной всё, что положено, а все заморочки с дядей решать буду я. У меня свои на него есть методы воздействия и убеждения.

Дверь открылась, и в кабинет заглянул Вадим.

– Вы тут без меня всё обговаривайте, – сказал он и, переведя взгляд на Кирилла, дополнил: – Я буду ждать вас в машине. Очень много звонков понимаете ли…

Он ушёл, а Кирилл, Екатерина Матвеевна и директриса многозначительно переглянулись.

– А сейчас, надеюсь, вы мне скажете больше, чем при Вадиме Семёновиче? – глядя то на Кирилла, то на Екатерину Матвеевну, поинтересовалась Анна Михайловна. – Марик достиг какого-нибудь прогресса за летние каникулы? Помнится, за прошлый учебный год у него проявились невероятные способности к математике и физике?

Все посмотрели на сидевшего на стуле с отсутствующим видом Марка.

– Даже не знаю что сказать, – пожимая плечами, заговорила Екатерина Матвеевна. – Марик сейчас невероятно много читает. У него вдруг появилась феноменальная память и любовь к книгам. Но книги его интересуют строго научного содержания, такие, как физико-математической направленности, по ядерной физике, ракетостроению и много чего такого, что не каждому взрослому высокообразованному человеку одолеть под силу.

– И что самое удивительное – он не просто читает эти книги, он разбирается в том, что в них написано, – добавил Кирилл.

– Надеюсь, вы меня не разыгрываете? – с большим сомнением посмотрела на них директриса. – Хотя… Раньше полагали, что активность мозга аутистов ограничена, но оказалось, что наоборот: при аутизме мозг гиперактивен и умеет обрабатывать информацию быстрее, чем мозг «обычных» людей. Поэтому аутиков часто называют гениальными: действительно, среди них много талантливых людей. Талантливых настолько, что можно назвать эти таланты сверхспособностями.