– Меня ангел-хранитель бережёт, мама, – усмехнулась Ирина. – Ангел и ты. А мне под вашими крылышками ничего не страшно.

– Да-а-а, я сегодня работаю, а завтра нет, – вздохнула мама. – Ты же изо всех сил стараешься, чтобы уничтожить мою репутацию. Завтра первое сентября. Как ты с таким расписным личиком собираешься идти в гимназию? Как в класс войдёшь, как за парту сядешь?

– Очень просто, мама, не переживай, – улыбнулась распухшими губами Ирина. – Мне наплевать, кто обо мне что-то подумает, а если кто-то рот откроет…

– Вот-вот, этого я и боюсь, – снова вздохнула мама. – Кого-то поколотишь, кого-то покалечишь, а я тебя выручай. Не может так всегда продолжаться, Иришка, не может.

– Мама, всё путём будет, – хмыкнула Ирина. – В гимназии мне слова никто не скажет, нет там больше смельчаков, выдохлись.

– Что ж, допустим, – вяло улыбнулась мама. – А куда после гимназии идти учиться собираешься, ты мне скажешь? Всё туда же, куда прошлый год собиралась?

– Мама, мы уже говорили об этом, – сказала Ирина, вставая. – В военное училище пойду. Это окончательно и бесповоротно. Я узнавала, что в то училище, в которое я собираюсь, девочек тоже принимают.

– А если не сдашь экзамены или конкурс не пройдёшь? – спросила мама. – Во всех военных училищах предпочтение больше мальчикам отдают.

– Тогда тебе придётся подключить все свои связи, – ответила Ирина, заправляя постель. – Ты же у меня кто? Вторая после Бога, мама.

– Кто-кто? – вскинула мама брови.

– Председатель областного суда первая после Бога, а ты вторая, – пояснила, пряча улыбку, Ирина. – А сейчас пойдём обедать, мама. Тебе ещё на работу идти надо, а мне на учёбу собираться, чёрт возьми…

Утром первого сентября Екатерина Матвеевна вскипятила чай, сделала бутерброды и пригласила братьев завтракать.

Умывшись и причесавшись, Кирилл вышел из ванной и едва не столкнулся с Марком, который стоял в коридорчике и терпеливо дожидался своей очереди.

Увидев брата, юноша не удивился. Он понял, что Марк завершил своё недельное затворничество и переключился на «всеобщее» проживание в квартире.

– Марику надо умыться, – сказал тот и вошёл в ванную, а Кирилл, пожав плечами, прошёл на кухню.

Далее он и Екатерина Матвеевна ожидали Марика стоя. Они знали, что мальчик, во избежание истеричного приступа, должен первым сесть за стол, выбрав понравившееся ему место, и «застолбить» его навсегда. А уж потом свои места выберут Кирилл и Екатерина Матвеевна, а Марик должен будет их «одобрить».

– Какое на сегодня расписание дня, Кирилл? – поинтересовалась Екатерина Матвеевна.

Мальчик пожал плечами.

– Не знаю, наверное, как всегда, – сказал он. – Первого сентября папа отвозил меня в гимназию на линейку, а потом вас с Мариком в АНО «Открытый город». Дядя вчера вечером заходил нас навестить, если вы помните, и я сказал ему, что именно так надо будет поступить.

– О-о-ох, прямо и не знаю, что делать, – вздохнула Екатерина Матвеевна. – Вот укажет мне Вадим Семёнович на дверь, и всё, жизнь моя закончится. Окажусь я без крыши над головой и без денег на старости лет. У меня ведь родни нет и никого нет, кто приютил бы одинокую старуху.

– Как это нет? – возмутился Кирилл. – Я у тебя есть, Марик… Мы тебя никогда не бросим и за дверь не выставим. Ты теперь для нас не просто тьютор для Марика, а самая настоящая бабушка!

Вошёл Марк, и они прекратили разговор, переведя на него внимание. Мальчик, будто не замечая их, медленно обошёл стол, остановился у окна и сел на стул, стоявший спинкой к окну.

Поняв, что младший брат нашёл себе место и «застолбил» его, Кирилл уселся за стол напротив него и замер в ожидании. Марик и бровью не повёл, а это означало, что выбор старшего брата он одобрил.