Сказанное Мариной, похоже, приятно удивило Троеглазова. И совсем не тем, что Марина фактически сделала ему комплимент. Ему понравилось то, что она имеет представление о нем, значит, интересовалась. Это уже хорошо – видимо, не только про своего немецкого друга думает…

– А по поводу европейских черт лица у представителей кочевых племен вы зря удивляетесь. Когда я был в Китае, на самой границе с Алтаем, узнал, что там существует очень много свидетельств того, что задолго до нашей эры там жили люди со светлыми волосами и европейскими чертами лица.

– Вы там были? – удивилась Марина. – Искали там айяндаков?

– Искал, но не нашел…

Троеглазов закурил новую сигарету и призадумался.

За приятными разговорами собеседники не сразу заметили, что вышли в море, точнее, в Финский залив. Марина подошла к бортику, вдохнула воздух полной грудью.

Городские пейзажи за бортом сменились панорамой открытого моря. Марина за всю свою жизнь в городе на Неве ни разу не уплывала на катере так далеко в море, обычно прогулки оканчивались путешествием по рекам и каналам. А так, чтобы уйти далеко-далеко в синюю бескрайнюю даль… Нет, такого Марине никто не предлагал.

Троеглазов тоже встал из-за стола, подошел к ней. Подумал, какой молодец Тимофей, что так все продумал. Перед Мариной буквально на задних лапках стоит, чтобы только угодить. Вот и сейчас делает из капитанской рубки знаки, что надо бы снять пиджак и набросить на плечи девушки. Он, видимо, решил, что шеф испытывает к девушке самые нежные чувства, и старается от души – помогает Владлену Алексеевичу произвести на нее самое приятное впечатление.

Но Тимоша заблуждался. Ничего другого, кроме сугубо делового интереса, Троеглазов к Марине Рябининой не испытывал. Но разубеждать своего помощника не стал. Пусть старается, тем более что его спутнице старания Тимофея, похоже, нравятся. Он даже решил немного подыграть ему – снял пиджак и набросил на плечи Марины. Довольный помощник счастливо улыбался.

Ветер усилился и был уже не таким нежным и приятно холодящим кожу, как еще час назад, когда «Тайм-аут» бороздил не то Мойку, не то Фонтанку. Названия рек и речушек, пересекающих северную столицу, всегда вызывали у Троеглазова недоумение. Слишком уж непритязательные они были для такого величественного, гордого города, как Санкт-Петербург.

Марина лишь кивком головы поблагодарила своего кавалера, укутавшись в теплый, приятный на ощупь пиджак.

– Марина, а вы любите море? – спросил он после небольшой паузы, во время которой каждый думал о своем.

– Да, наверное…Как, впрочем, любой человек.

– А я люблю горы. Море мне кажется слишком уж однообразным, что ли… Нет в нем загадки.

– Вот Айвазовский с вами наверняка бы поспорил. Он всю жизнь его писал, и в каждой картине море у него совершенно разное.

– Я думаю, у него просто не было возможности побывать в горах. Я бы ему такие места показал, которые он просто не мог бы не написать.

– Как Рерих?

– Да, кстати, наш был человек. Горы здорово чувствовал. Особенно мне нравится его «Брахмапутра». Но у нас с вами есть прекрасная возможность увидеть всю эту красоту.

– Брахмапутру? Далековато будет.

– Нет, я не именно эту гору имею в виду. Уверяю вас, Алтай вам не меньше понравится.

– Вообще-то я там была не один раз.

– Никогда не нужно упускать возможность побывать в горах еще раз. Тем более что мы сможем совместить полезное с приятным. Поищем там место обитания наших общих любимцев айяндаков.

– Как вы ловко подвели меня к главной теме. Чтобы я не отвлекалась, да? Я готова и дальше рассказывать вам о них, это мой конек.