- Я поняла, - сказала она со вздохом.

- Точно?

- Да, - савори опустила голову и подошла к Стави. Алиса буквально ощущала, как тяжело дался этот поступок независимой и строптивой кошке. Той, что считала себя умнее других. Но Шелли смогла. Она взяла девчонку за руку и сказала: - Стави, я прошу прощения за мое поведение. Я больше никогда не буду обзывать тебя, - она запнулась и поправилась, - я постараюсь больше не делать этого. Извини меня.

- Да, ладно, - Стави небрежно повела рукой и волосы оранжевой савори очистились. – Только не забывай, мысли я читаю не хуже, чем Элси.

Шелли только повторила:

- Извини.

- Вот и ладненько, - потерла ладони наставница. – Будем считать, что свои пять баллов ты заработала. У вас час отдыха, после полдника продолжим.

- Как продолжим? – не сдержалась Стави.

- Обычно. Придем все сюда и продолжим, - леди Йоли рассмеялась, уж слишком обиженной была физиономия девчонки. – А у тебя есть другие варианты?

Стави помотала головой.

- Вот и славно, время пошло.

В дверях кошка поймала Алису.

- Элси, я Бонусу обещала, что погуляю с ним. Ты не против?

- Нет, конечно, гуляй сколько хочешь. Можете и поесть в беседке, там в колонне есть окно раздачи. И вирта покорми.

- Ура!

Голубая Савори от чувств чмокнула Алису в щеку.

- Элси, ты супер! – совершенно счастливая кошка тут же переключилась на Ольгу, - Олна, а что значил тот жест, который ты мне показала?

Стави, повторно осчастливленная, на этот раз сообщением, что жест означает победу, унеслась гулять с Виртом. Понча увязалась с ними. Отчего-то зверью девчонка невероятно понравилась.

Алиса получила на полдник «Искушение» и «Девятый вал», на деле оказавшиеся творожной запеканкой и горячим шоколадом со взбитыми сливками. Добавила на поднос оставшиеся с утра бисквиты и отправилась к Ольге.

Та просто сидела за столом, комкала в руках носовой платок и даже и не думала заказывать себе еду. На столе перед ней лежал пергаментный свиток, перевязанный желтой лентой. Контракт для одинокой души.

- Алиса, мне страшно, - сказала она, опережая возможные вопросы. – Я боюсь тренажер, я боюсь состязание. Инициацию я тоже боюсь. А о том, что от меня захотят получить по контракту, я боюсь даже думать. Это ужасно!

Она подняла на подругу полные слез глаза.

- Ты жалеешь, что попала сюда? – мягко спросила Алиса.

Ольга помолчала.

- Жалею? Даже и не знаю. Я готова отдать все, что угодно, даже собственную жизнь, лишь бы спасти сына. Поэтому, нет, не жалею. Я просто боюсь. И не знаю, что с этим делать.

- Ты можешь прервать контракт и сломать страховку, чтобы вернуться домой?

- Да, конечно, как и ты. Только что это даст? – Ольга отвернулась к окну и начала утирать слезы.

А Алиса не рискнула сказать, что сама она вернуться домой не сможет. Ее контракт подписан кровью и обратной силы не имеет. И в свой мир она попадет, только когда наниматель решит, что задание полностью выполнено. И ни минутой раньше. Вместо этого она спросила:

- А что случилось с твоим сыном?

Ольга вздрогнула, как от удара, судорожно вздохнула, но ответила:

- Он упал. Из окна. – Она резко обернулась и почти выкрикнула: - Алиса, ему было всего семь лет. Семь! А самое страшное, я так и не узнала, зачем он туда полез.

И она разрыдалась.

Алиса подошла к подруге и обняла ее за плечи. Молча. Без слов утешения. Горю Ольги были не нужны слова. Ей была нужна надежда. Надежда на спасение, на чудо, на то, что в их мире вроде бы и не могло случиться.

Так они и простояли, пока не вернулась Стави.

Ни «Каприз», ни «Девятый вал», ни бисквиты так никто и не решился попробовать.

На второй половине занятия все было куда интереснее. Леди Йоли принесла с собой корзину с тремя надувными шарами, в которых что-то булькало в такт шагам. Шары она занесла внутрь тренажера и уложила рядком возле стены с панелью управления. Потом обернулась к ученицам и сказала: