Нельзя не прийти к выводу, что развитие знака Танит шло не по пути схематизации человеческой фигуры, напротив, оно постепенно «очеловечивало» устойчивую систему символических обозначений. Такого рода эволюция совпадала и с проникновением в композицию вотивных стел собственно изобразительных мотивов. Начиная с IV века до н. э. этот процесс неуклонно нарастал. Появились фигуры быков, овец, баранов, петухов, рыб, голубей, различные предметы – корзина, топор, нож, весы, чаши, вазы, цветы и растения, архитектурные элементы и изображения кораблей. На стелах запечатлевались сцены жертвоприношений, алтари, сосуды, курильницы, жертвенные животные. Гораздо реже изображались люди, которые совершали возлияние, а также жрецы со священной патерой в руках. Примечателен открытый в 1922 году гравированный рисунок на одной из стел – обелиске, где представлен жрец в длинной прозрачной одежде, несущий ребенка. Обелиск был открыт в Святилище Танит и там же – стела с врезанным изображением коленопреклоненной жрицы, совершающей, согласно древнему семитскому обычаю, возлияние елея на священный камень (оба памятника датируются IV веком до н. э. и находятся в тунисском музее Бардо). Под влиянием греческого искусства некоторые мотивы в этот период приобрели характер беглых «зарисовок».

О типе жертвенных стел – поистине массовой скульптурной продукции – позволяет судить собрание музея Константины, которое хранит бесчисленное количество памятников, обнаруженных в городе и в его окрестностях. Особенно плодотворными оказались раскопки А. Бертье весной 1950 года на юго-восточном склоне холма Аль-Хофра. Раскопки Аль-Хофры производились неоднократно, и самые ранние, предпринятые в 1875 году Л. Костой, пополнили коллекцию Лувра. Но результат экспедиции А. Бертье – более семисот стел – оказался сенсационным. Описание, систематизация, эпиграфический анализ материала явились плодом четырехлетнего труда французского археолога совместно с лингвистом Р. Шарлье^>17.

Пунических стел, обнаруженных в центре Нумидии, так много, что в музее Константины они стоят рядами вдоль стен. Поражают их небольшие размеры, самые маленькие не достигают и 20 см. Прямоугольные, узкие, иногда с фронтонным завершением плиты из серого, белого, розоватого, голубого известняка создают впечатление однообразных и очень древних свидетельств далекой и архаичной культуры. Невольно возникает вопрос, как в развитом обществе могли быть созданы памятники столь примитивного стиля, словно восходящего к первобытным истокам.

Не случайно этот материал теснее связан с кругом археологических и эпиграфических проблем, чем с собственно художественным творчеством. И все же именно вотивные стелы принадлежат к наиболее характерным произведениям культового искусства Карфагена.

Их главная особенность заключается в своеобразном пластическом индифферентизме. Грубая поверхность камня оставлена необработанной, форма отличается элементарностью, а изображение в виде примитивного налепа или врезанного рисунка – лаконизмом, упрощенностью, даже небрежностью. Композиция, однако, подчинена определенной системе в соотношении друг с другом различных элементов. Идеограмма Танит обычно занимает центральное место, располагаясь под диском с полумесяцем или под прямоугольным картушем с посвятительной надписью, чрезвычайно редко ее можно увидеть в верхней фронтонной части. Сочетание знаков бутылки, кадуцея, раскрытой ладони, пальмы неоднократно варьируется, однако всегда в пределах отведенного каждому из них места в иерархии символов. Особое значение имеют надписи, однообразные и подчиненные жесткому ритуалу. Они обращены к Баал Хаммону и Танит от имени такого-то жертвователя, который приносит обетный дар, и завершаются стереотипной фразой: «Ты слышишь (или ты услышишь), благослови его». В надписях обозначены определенные типы жертв, в толковании их названий мнения ученых не всегда совпадают, но, по-видимому, одно из обозначений связано с человеческим жертвоприношением, а другое – с заменой его ягненком.