. Затягивание финской стороной официального ответа продолжалось, и 12 сентября Майский вручил исполняющему обязанности главы МИДа Солитандеру новую ноту (о чем было сообщено в печати). Повторный демарш Москвы побудил финскую сторону поторопиться с ответом. Советская пресса не скрывала, что маневры Балтийского флота в Финском заливе (16–19 сентября) призваны повлиять на позицию финского правительства в отношении Советского Союза. Ответ финского правительства последовал 16 сентября – за две недели до назначенных на 1–2 октября 1930 г. парламентских выборов, после которых предполагалось принятие законов, ограничивающих политические свободы, на что не решился предыдущий состав эдускунты (буржуазным партиям требовалось для этого получение не менее 2/3 мест). Эти обстоятельства сказались на содержании ответной ноты. 15 сентября ее проект обсуждался на заседании комиссии по иностранным делам государственного совета, президент Финляндии Реландер внес в него некоторые изменения[627]. В ноте МИД Финляндии отводились советские упреки в непринятии мер для пресечения незаконных переходов советско-финской границы, и указывалось, что, как хорошо известно, правительству СССР, большая протяженности границы и характер местности не позволяют исключить, несмотря на бдительность властей, попытки ее перехода. Несмотря на то, что численность пограничной стражи у СССР значительно больше, чем у Финляндии, это не мешает беженцам с Соловецких островов и с лесных работ в Восточной Карелии переходить границу; к тому же с советской стороны происходят переброски людей с секретными заданиями (в ноте приводился список лиц, задержанных финскими пограничниками в последнее время).

20 сентября, через несколько часов после решения Политбюро (и не дожидаясь дополнительного обсуждения проблемы на заседании 25 сентября) полпред вручил МИД Финляндии ноту по поводу «беспримерной кампании лжи и клеветы» против советского правительства, дипломатических и торговых органов СССР. В качестве примера приводилась публикация в «Uusi Suomi» заявлений бывшего советника полпредства во Франции Г.С. Беседовского. О вручении советской ноты было сообщено в «Известиях» 22 сентября. У Политбюро, однако, были основания для сомнений в целесообразности публикации своего ответа. Аргументация, приведенная в ноте МИД Финляндии, делала невыгодной для СССР публичную полемику по затронутым в ней вопросам.

25 сентября 1930 г.

1. – О Финляндии (ПБ от 20.IX.30 г., пр. № 10, п. 3/7) (т.т. Карахан, Литвинов, Куйбышев, Ворошилов).

а) обязать т. Литвинова ускорить составление ноты финляндскому правительству с таким расчетом, чтобы 27.IX. вечером она была представлена на голосование опросом членов ПБ, a 28.IX. – опубликована в печати;

б) для редактирования текста ноты создать комиссию в составе: т.т. Рыков (пред.), Ворошилов, Каганович и Литвинов.

Выписки посланы: т.т. Литвинову, Рыкову, Ворошилову, Кагановичу.

Протокол № 10 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 25.9.1930. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 9. Л. 35.

При обсуждении 20 сентября вопроса об ответной ноте Финляндии на Политбюро из всего руководства НКИД в Москве находился только исполняющий обязанности наркома Карахан. Литвинов вернулся в Москву 23-го, Крестинский находился в отпуске, Стомоняков болел. В начале сентября неожиданно скончался начальник 1 Западного отдела НКИД С. Боркусевич, исполнявший обязанности начальника отдела Карский был болен. Карахан, насколько можно судить по его письмам в Хельсинки, не разбирался в проблематике взаимоотношений с Финляндией (что отмечалось и финским посланником П. Артти в одном из его рапортов)