Внимательно изучив степные колодцы, Гейнс отмечает, что это обыкновенные ямы, кое-где наполненные весенней дождевой водой, к середине лета от них остаются одни выбоины. Это зрелище наводит его на мысль об артезианских колодцах. Он записывает: «Это нужно бы обдумать для будущего законодательства» [26, с. 46].

А.К. Гейнс шел в бедную юрту послушать, посмотреть, понять душу народа. Он писал: «Во время наших разговоров киргизская знать, набившаяся в юрту, посмеивалась тихонько себе в бороду. По их мнению, нужно было, вероятно, расспрашивать о важных людях, о родословной султанских родов, а мы говорили, аллах знает что – про окраску шерсти, про доение овец и коров, про то, что стоит платье, надетое на детях» [26, с. 109].

В «Дневниках» и «Киргизских очерках» имеются лестные записки о Ч. Валиханове, с которым А.К. Гейнс лично не был знаком. Но он внимательно изучил его труды и знал отзывы о нем передовых людей России. К личности Ч. Валиханова в своих дневниках и трудах он обращается неоднократно. Знакомясь с материалами о Средней Азии, А.К. Гейнс столкнулся с трудностями в понимании некоторых событий, в частности, причин дунганского восстания в Западном Китае. Ответ на данный вопрос он нашел в трудах Ч.Ч. Валиханова. Он пишет: «…Изучив путешествие Валиханова в Кашгар… многое, оставшееся для нас неясным, после знакомства с историческою частью этого замечательного труда, стало понятно» [28, с. 187].

Исключительность записок А.К. Гейнса в том, что они представляли собой историческое исследование, очерк истории казахской степи, выполненный на основе документов и личных впечатлений. В центре его внимания находился казахский народ с его нуждами и заботами, как понимал их автор.

Путешествуя по казахским степям, А.К. Гейнс не ставил перед собой исследовательских целей. Научные изыскания были следствием его административной деятельности. Тем не менее, он близко познакомился с громадным краем и его населением, сделал немало важных в научном отношении наблюдений. В дневниках, путевых очерках, статьях звучит честный голос прогрессивно мыслящего человека. Причиной обращения к истории казахского народа было глубокое понимание служебного долга: надо хорошо знать народ, которым управляешь. В этом стремлении проявлялась гуманная черта в личности А.К. Гейнса – уважение к народу, который ему доверили.

Развитие и формирование казахской национальной литературы происходило в условиях весьма разносторонних и всеобъемлющих связей с русской литературой. В зависимости от конкретных социально-исторических условий развития России и Казахстана русско-казахские литературные связи проявлялись по-разному. Они оказались благотворными источниками именно для казахской литературы, где под прямым влиянием русской литературы формировались новые жанры, значительно расширялись традиционные представления о тематике и рождались новые типы литературных героев.

Первоначальной, но очень важной формой литературных связей России и Казахстана явились изучение, запись и использование русскими писателями произведений казахского фольклора. Песни, предания, легенды, пословицы служили им основой при создании ряда оригинальных произведений. И здесь весьма важным можно считать то положение, что русские писатели, в свою очередь, широко использовали художественно-выразительные средства устного поэтического творчества казахов, различные стороны их жизни, что вело к обогащению новыми красками традиционных жанров русской литературы, к расширению ее идейно-художественного, творческого диапазона.

Одним из пионеров развития русско-казахских литературных связей был В.И. Даль (1801-1872). В его повестях «Майна» и «Бикей и Мауляна» главные герои – казахи, типичные национальные характеры. Писатель показал тяжелую их жизнь, познакомил русских читателей с широко бытовавшим среди казахов обычаем насильственного брака, ввел в текст много инонациональных слов и выражений, использовав их для речевой характеристики персонажей. Казахские мотивы нашли отражение в ряде других произведений Даля: «Уральский казак», «Полуношники», «Письма из похода в Хиву» и др.