Пока Мануил старался доставить неприятности итальянским владениям Фридриха, он стремился замириться с Венецией в отношении захвата 1171 г. Республика жаждала освободить венецианцев, все еще находившихся в византийских тюрьмах, равно как и вернуться к своим старым рынкам. В то же время Мануил хотел отделить Венецию от ее союзников. При таких условиях возможно было совпадение воли сторон, но конкретные результаты спорны. Византийский историк Никита Хониат голословно заявляет, что Мануил заключил договор с венецианцами, но их летописцы приписывают окончательное соглашение времени правления Андроника. Документы свидетельствуют в пользу последнего, демонстрируя, что в 1179 г. Мануил освободил некоторых пленников, но годом позже Венеция все еще считала себя в состоянии войны с византийцами. Очевидно, имели место предварительные обсуждения, и Мануил сделал жест доброй воли по отношению к городу, но не было заключено соглашение по окончательным условиям и не произошло сколько-нибудь значительного возобновления торговли Венеции с Константинополем. Тем не менее, когда произошла массовая резня латинян, венецианцы не пострадали. Был подготовлен путь к будущему примирению.

Интерес Мануила Комнина к Итальянскому полуострову не ограничивался маркизами Монферратскими и Венецией. После разгрома у Мириокефалона его политика состояла в том, чтобы заново укреплять или создавать связи с менее значительными державами, чтобы противостоять враждебности Германии, Сицилии и Венеции. На тот момент его друзьями стали Генуя и Пиза. Генуэзцы считали византийцев ответственными за крупный ущерб, нанесенный их кварталу в Константинополе в 1162 и 1171 гг., и их посланники требовали большую компенсацию. Возможно, император и не выплатил ее полностью, но он, безусловно, предложил какую-то. У Пизы отношения с империей были лучше, и в 1179 г. ее посол Булгарино ди Анфосо нанес визит сначала Саладину, а затем Мануилу, вероятно, для возобновления торговых соглашений с Пизой. В конце правления Мануила генуэзцы и пизанцы были основными западноевропейскими жителями в Константинополе.

Браки составляли важный элемент дипломатии Византии, и Мануил, доведенный до крайней нужды, не пренебрегал им. В 1170 г. император отправил одну из своих племянниц Евдокию в Италию, чтобы выразить свою дружбу папе римскому Александру III. Евдокию сопровождали высокопоставленные византийские послы, и она привезла с собой большое приданое. В Вероли, что в Южной Италии, она вышла замуж за Оддоне Франджипане, верного сторонника папы, но к 1178 г. она уже стала богатой вдовой. Папа, очевидно по совету Мануила, устроил ее второй брак – с Гуэльфо, сыном Эрмано ди Паганелло – крупного тосканского землевладельца, тесно связанного с городом Пизой. Свадьба была отпразднована там с беспримерной пышностью; тосканская знать текла в город рекой, и празднества длились двадцать дней. Значение такой богатой и высокородной жены нельзя было проигнорировать, и этот брак скрепил связи Мануила с Тосканой и Пизой.

У императора были и другие кандидаты для международного брачного рынка. По европейским меркам Арагон не был значимым государством, однако туда (возможно, в 1179 г.) Мануил отправил посольство с еще одной племянницей по имени Евдокия. Недостаточная предварительная подготовка помешала осуществлению его плана, так как посланники обнаружили, что Альфонсо Арагонский был уже женат. Вероятно, по совету Альфонсо его вассал Вильгельм VIII Монпелье был выбран в альтернативные мужья. В брачном контракте было оговорено, что даже ребенок женского пола, рожденный в этом браке, мог унаследовать Монпелье, а жители города поклялись поддержать эту договоренность. Приблизительно в 1181 или 1182 г. в этом браке родился единственный ребенок – дочь, получившая имя Мария. Вильгельм VHI вскоре разочаровался в своей византийской невесте и развелся с ней, чтобы жениться на своей любовнице, от которой у него было несколько сыновей. Папа римский отказался дать Вильгельму развод, но Евдокия не смогла восстановиться в своих правах и умерла в монастыре. И хотя у ее дочери Марии была тяжелая жизнь, ее брак с Педро Арагонским влил кровь Комнинов в эту династию. Однако для Мануила союз с Вильгельмом Монпелье не принес удачи: Монпелье не был крупной державой, а Вильгельм был слишком глубоко вовлечен в местные дела, чтобы продвигать политику Византии.