Я не отвергаю важнейшую роль частной собственности в формировании и сохранении западнизма и Запада. Но я считаю необходимым внести в понимание этого феномена ряд коррективов не столько политического, сколько ориентационного характера. Поясню, что я имею в виду.

Прежде всего хочу сказать, что никакого врожденного чувства собственности нет. Собственность есть явление сугубо социальное. Причем возникает оно на довольно высоком уровне развития общества. Во-вторых, надо различать собственность и владение. Не всякое владение чем-то есть собственность. Собственность есть владение узаконенное, в силу права. Когда буржуазные революции провозглашали частную собственность священной и неприкосновенной, они не констатировали факт собственности, но превращали в собственность то, чем люди владели фактически. Юридическое признание факта владения есть возникновение собственности как социального феномена. Собственность есть феномен правовой, так что считать ее определяющим признаком общественно-экономической формации, как это делали марксисты, просто бессмысленно.

В западной (и не только в ней) идеологии частная собственность рассматривается как нечто индивидуальное, а класс собственников рассматривается лишь как класс логический, то есть класс индивидов с одинаковым признаком. Но частные собственники возникли не просто как какое-то число индивидов, обладающих собственностью, а как класс в социальном смысле слова, то есть нечто объединенное в целое благодаря законодательству (конституционному праву) и государству, охраняющему право собственности. С этой точки зрения частная собственность есть общественная собственность, лишь распределенная по частным лицам в ее функционировании. Так что ликвидация частной собственности не может быть не чем иным, как превращением государства во владельца и распорядителя того, чем до этого распоряжались частные лица.

Частные собственники, далее, образуют не просто множество людей, сходных по принципу собственности, но многоступенчатую иерархию с точки зрения размеров собственности. Хотя в буржуазных конституциях наряду с правом собственности провозглашался принцип равенства, частная собственность именно как правовой феномен с самого начала допускала и узаконивала факт неравенства в рамках обладания собственностью.

Наконец, частная собственность есть не просто право индивида распоряжаться чем-то по своему усмотрению, но определенная социальная позиция этого индивида. Это узаконенное и охраняемое государством социальное положение человека, его определенная социальная роль. С этой точки зрения частная собственность есть сложная система социальных отношений.

Бесспорно, что в исходном пункте западного общества среди его необходимых условий лежит частная собственность на средства деятельности и на ее продукты. Предыстория Запада была усилением и расширением этого условия. Буржуазные революции были результатом этого и общественным признанием силы и роли класса частных собственников такого типа, то есть собственников предприятий – частных предпринимателей. Этот фактор сохраняет свою роль и в основах современного Запада. Но по мере развития западнизма (в рассмотренном выше моем понимании) произошли существенные изменения феномена собственности, которые модифицировали его исходные качества. В «снятом» виде тот же процесс постоянно воспроизводится и в жизни современного Запада: глубинные явления общества в их более развитых и поверхностных формах выглядят уже совсем иначе, порою превращаясь в противоположность своим предпосылкам. Одним словом, феномен собственности надо рассматривать не как нечто неизменное, раз и навсегда данное, а в его историческом развитии и в тех превращениях, какие с ним происходят в развитом западном обществе