Но, кажется, моё решение переехать в дом на некоторое время напугало её даже больше, чем возможное увольнение.

Янтарная жидкость обожгла горло, но как будто слегка смягчила сегодняшние воспоминания и помогла расслабиться. Я всё-таки принял душ и лёг спать, думая о том, что в большом доме напрочь отсутствует порядок, и пришла пора это изменить.

Теперь всё будет по моим правилам.

Я проснулась в четыре утра со стойким ощущением того, словно меня выкручивают наизнанку. Голова чудовищно болела, и жутко тошнило, но к счастью, желудок был пуст. Это немного отвлекало от воспоминаний о том, что барин угрожал своим переездом в дом Валентины Игнатьевны, потому что мы с ним и так не сказать, что бы ладили, а уж если будем жить под одной крышей… В общем, мои трудовые будни обещали стать «весёлыми», ибо мы с Гусем будем друг другу взаимно портить настроение.

Со скрипом села и подождала, пока стены перестали кружиться. Глупо надеяться на то, что после переезда барина у меня будет возможность его избегать; это Сашке с Валентиной Игнатьевной нечего бояться, потому что они его семья, а за мной тут будут следить всё свободное время. Этот дом, конечно, огромен, но когда человек говорит, что собирается навести здесь порядок, это не означает, что он будет тихо-мирно сосуществовать в соседнем крыле, не выходя из кабинета.

После прохладного душа стало немного легче, но не настолько, чтобы я чувствовала себя готовой к поездке в институт. Язык во рту превратился в наждачку, а горло – в тёрку, и я медленно потянулась на кухню в поисках большого стакана холодной вкусной водички. Проходя мимо столовой, заметила картину, с которой почувствовала родство: Сашка сидела, прижав бутылку с лимонадом к затылку, и тихо постанывала, пока Валентина Игнатьевна поглаживала её по спине, как маленькую.

– Тоже не спится? – спросила девушка, поморщившись.

Я кивнула и всё же потопала на кухню – искать в холодильнике бутылку с минералкой. Пузырьки нещадно били в нос и жгли горло, но я слишком хотела пить, чтобы обращать на это внимание. А после я села рядом с Сашкой, и теперь уже мы обе прижимали бутылки к головам.

– Он ведь это не серьёзно? – с надеждой спросила.

Меня понимают с полуслова.

– Сомневаюсь, – пробурчала всё та же Сашка. – Обычно он слов на ветер не бросает. Такое уже было, кода я училась в колледже: если я косячила, и Стас обещал мне расправу, она не заставляла себя долго ждать.

Ну, если уж он родной сестре косяки с рук не спускал, что говорить за меня…

Тихонько проскулила и уронила лоб на прохладную поверхность стола; в помещении стало немного светлее – значит, солнце потихоньку встаёт, – и мои глаза почувствовали лёгкий дискомфорт, поэтому пришлось их прикрыть.

– И когда же он приедет? – поинтересовалась я.

– Судя по выражению его лицо, брату не терпится вернуться в большой дом, так что не удивлюсь, если он будет здесь уже сегодня вечером. Но это ещё не все неприятности.

Я вскинула голову слишком резко и не особенно удивилась, почувствовав новый прилив тошноты и головной боли.

– В каком смысле?

– Сомневаюсь, что Инга отпустит его сюда одного.

То есть, со мной под одной крышей будут жить два человека, которые мечтают увидеть моё заявление на увольнение? Просто замечательно…

– Они не хотят, чтобы я здесь работала, – печально констатировала факт.

– К счастью, никого из присутствующих это не волнует, – фыркнула Сашка и снова сморщилась. – Знаешь, на самом деле, это не так уж плохо. Когда я ехала сюда, думала, что будет скучно, но появление Инги – это отличный повод повеселиться.

– Что ты собираешься делать? – спросила я, не уверенная, что хочу знать ответ.