Тянуть дальше было нельзя, из леса требовалось выбираться, пока организм не сдался под соплями и не обзавёлся температурой. Залила топку оставшейся водой и смело выбралась на крыльцо, закрывая за собой скрипучую дверь. При дневном освещение изба не казалась такой страшной, а после проведённой в ней ночи, даже вызывала какое-то тёплое чувство внутри. Если бы ни она, вряд ли бы родителям суждено было увидеть их нерадивую дочку.

А ведь и правда, нерадивая. Как родители радовались полученному мной диплому, особенно мама, а папа договорился с другом о местечке в коммерческом банке, и как отец кричал, выговаривая жене, что дочь вся пошла в неё – такая же дура. В данный момент, спрыгивая в снежный настил и проваливаясь по колени, я готова была пообещать что угодно, даже смену любимой работы на скучный стол аналитического отдела, лишь бы вылезти живой из передряги.

Кралась вдоль деревьев, размахивая локтями, боялась ступить на открытую местность. Мало ли, вывезшие сюда маньяки, до сих пор ищут меня. Шла долго, петляла вокруг ёлок, успела порыдать раза три. То ли вынесли меня далеко от дороги, то ли я попёрлась не в ту сторону. Казалось, вечерело, мороз крепчал, а я билась в истерике. Ночевать в лесу, без еды и воды, без стен, крыши и печки – верная смерть.

- Мама, папа, простите. И ты, Глашка, за то, что не открыла тебе глаза на полудурочного Стаса. И Лютик, прости, за то, что подкалывала тебя с имечком и накормила один раз Джона шоколадкой, после чего ты просидела всю ночь у Светки в клинике, а бедный пёс пролежал под капельницей. И ты, Мирка, за то, что в прошлом году я сожрала в одну харю твои любимые мандарины. А тебя, Каролинка, я часто называла занудой, так что тоже прости. Хотя нет. Ты зануда и есть. Прости.

Я передвигала ногами, бубнила всякий бред, пыталась смириться с коротким бытием, взывала к высшим силам, доказывала им, что двадцать четыре - слишком мало, и что пользы от меня живой будет больше. Я, может, стану великим экономистом в банковской системе, разработаю удачный план экономии бюджета государства.

То ли высшие силы услышали и рассмотрели во мне перспективы, то ли я всё-таки пересекла этот грёбанный лес, но впереди замаячил просвет и, кажется, сразу стало теплее. Странная штука – надежда. И второе дыхание открылось, и с конечностей онемевшая усталость сошла, и половник перестал мешаться. Господи! Никогда я так быстро не бежала, с учётом проваливающихся в снег ног по колени. А стоило выскочить из чащи, оставить деревья позади, непонятная, странная реальность ударила по голове.

Солнце, птички, бабочки, цветы, зелёная трава. Может я лежу в больнице, в коме? И мерещится мне всякое в нездоровом мозгу? Оглянулась назад – сугробы, мороз, снежная завеса, вернула взгляд вперёд – летний зной и всё вокруг зеленеет. Не бывает такого. Какой-то бред. И пот крупными каплями стекал под одеялом, и слабость каруселью закрутилась.

Сразу всплыли слова мужичка лысого, кутающегося в молочную дымку и вещающего полную чушь. О каком-то Рэйлине, избранных, Ариусе, о Первой Звезде, о серпнях и груденях, про Тьму, Чёрный Дуб, Владыку паскудную и спасение магического мира. И во всю эту мешанину, похоже, попали мы все.

- Да ну. Это ж бред. Просто затяжной сон.

Помотала головой, зажмурилась, потёрла глаза, доразмазав потёкшую тушь, потопала, попрыгала, покрутилась волчком. Вид совсем не изменился. За спиной зима, перед глазами лето, и на Земле такого не может быть.

Вернулась в лес, набрала горсть снега, остудила лицо и пожевала его немного. Содрала одеяло, запрятала под ёлку – мало ли, понадобится позже. Солнце палило нещадно, в воздухе кружилась мошкара, а я смотрела в сторону красочного луга и решала, куда теперь идти.