– Боты, где-то должны быть боты! – напомнил подчинённым наёмник.

– Так пусто! – возмутился «Шестопёр с говядиной». – Тут вообще ничего…

– Ботов ищите! – во всю глотку прокричал Киноварь, чувствуя, что теряет контроль.

Речь шла даже не про самоконтроль – это ладно. Ещё немного, и собравшиеся начнут требовать оплаты разом, позабыв про всё остальное. Наёмник хорошо сражается и умирает за обещание денег. Но стоит оным оказаться у него в кармане, и воин мгновенно превращается в мнительного параноика, к бою неспособного от слова «совсем».

И стоящее в ночи абсолютно пустым Гадюкино сильно подыгрывало этим чувствам. В домах и их окрестностях имелась масса следов недавней, очень бурной деятельности, но на этом всё. Вкупе с тем, что само село было абсолютно крошечным, и поиски заняли от силы пару минут, это вызвало вполне закономерный результат.

– Начальник, кажется, пора закругляться, – сообщил «Тунцовый баркас», поигрывая бутылкой с зажигательной смесью. – И рассчитываться.

– Церковь, – кивая на единственное каменное строение в округе, напомнил Киноварь. – Вы её не проверили.

– Заколочено снаружи, – стуча металлическим кулаком по деревяшкам, заметил «Вожу твою маму в кино 366 дней в году», не очень-то пытаясь попасть внутрь.

Другие согласно загудели, аналогичным образом не предпринимая попыток проникновения. Парочка демонстративно даже прислушалась, дескать, внутри тихо. Правда, делали они это через глухие металлические шлемы, в иных ситуациях глушивших вообще все звуки тише крика. На фоне такого отношения Киноварь начал терять контроль и над собой тоже.

– Внутрь зашли, быстро!

– Слышь, начальник, всем известно – с богами не шути, – заметил «Псих на люстре», показывая, что выставленное оцепление уже ничего не оцепляет.

– Потом не разберёшься! – поддакнул лекарь «Доктар Смурть».

– Я на это не подписывался! – воскликнул «Фризернатор». – Тёрки с богами оставь себе!

По форме они были безусловно правы. Боги, а в игре имелся довольно обширный пантеон, не слишком жаловали разорение своих храмов и прочее святотатство. Выражалось это сильно по-разному, в зависимости от того, кому именно ты перешёл дорогу, но сталкиваться с последствиями так или иначе не хотелось никому и никогда. В основном потому, что процедура «прощения» редко когда состояла в щедром пожертвовании. Куда как чаще – в мутных, предельно затянутых поручениях. До тех же пор терпи неудачи и прочие пакости от злопамятных, относительно могущественных существ.

Причём определённая часть пантеона – та, которая считалась «доброй», держалась вместе. Обидел одного – обидел остальных. Разумеется, с «прощением» это, конечно же, не работало.

Особую неловкость ситуации придавал тот факт, что понять, кому же именно принадлежит церквушка, не представлялось возможным. Тогда как это являлось по факту самым важным. Одно дело – перейти дорогу мелкой пакостнице Никт, которая могла и ввиду хаотической сущности одобрить такое. И совершенно другое какой-нибудь Таремис – богине охоты. По совместительству большой любительнице натравливать на недругов своих гончих.

Киноварь прекрасно видел, что его подчинённые попросту потеряли всякое желание продолжать, но не потеряли жажды денег, и потому пользуются первым «удобным» поводом закончить их дела здесь. Они все без исключения не хуже него самого понимали, насколько дурно пахнет эта история: тут либо жди большой беды, а значит, пора уносить ноги, либо работы не будет вовсе, что поднимает вопрос о правомерности вознаграждения. Праздные прогулки в ночи, даже если ты изображал бурную деятельность, оплачиваются не очень высоко.