После чего получил обратно челюсть, мгновенно вставил ее в рот и для пробы пощелкал зубами.

– Жрецы! Жрецы идут! – вскрикнул вдруг Орешек. – Уже почти полночь!

И точно, к нашей беседке приближалась стройная процессия друидов в свежевыстиранных балахонах и с факелами в руках. Впереди шел Дуб, размахивая ножом. Подойдя вплотную к нашей клетке, он воздел руки к небу, устанавливая тишину, и воскликнул:

– Левелинджордж! Краснодаржелдорсервис! Ленгидроэнергоспецстрой!

– Этот друидский, чрезвычайно сложный язык, – шепнул мне Орешек. – Я и то не все понимаю.

Дуб махнул рукой с ножом, полыхнуло зеленым, и стены нашей тюрьмы расступились.

– Ну же, спасай! – заверещал Причард, прижимая уши.

Черт топнул копытом, и мы пропали с глаз изумленных до крайности друидов, как будто нас и не было вовсе. Но мы были. И возникли мы в лесу. Свиристели одинокие ночные птицы, где-то журчала вода, успокаивающе шумели деревья-великаны. Ничто не напоминало нам об ужасе, которого мы только что избежали.

– Я пошел, – сообщил Том Тит Тот.

– Спасибо за освобождение, – с чувством сказал я.

– Подали спасибо, да домой не донес, – холодно отозвался черт. – Мне еще шпинат дома глотать… Брр!

– Ты извини, если что, – поддержала меня Матильда.

– Иди-иди! – мой превосходный оруженосец начисто забыл, по чьей воле мы спаслись. – И не забудь про обещаньице свое! Мы проверим!

– Э-эх! – страдальчески сморщившись, черт свечкой взмыл в небо, и вскоре превратился в одну из сверкающих в вышине звездочек.

– А если все звезды – это черти? – подал идею Прич.

– Придурок, – отозвалась Матильда.

– А че, может, правда?

– Да он еще и больной, – поддержал Орех.

– Столько чертей в небесах, а кто же тогда в аду?

– У него все мозги через уши вытекли, – рассудил я.

– Болваны! Я философствую, а вы!..

Причарда кормили землей до той поры, пока он не признал, что является самым убогим человеком в мире, и что будет отзываться в течение дня на имя Бенедиктус.

«Вот ваш друг, Билли!»

(Из старинного романа)

Угадайте-ка, кого мы увидели, когда, ориентируясь на звук, наконец, вышли к воде? На поросшем зеленой травкой берегу мирно паслись Бозо, Вадик и Кутя.

– О! – смущенно закашлялся Штуш. – А я вот тут, совсем было, собрался идти вас спасать, да подкрепиться решил: а ну как бой предстоит кровопролитный?

– Да все нормально, – сказал я, плюхаясь рядом с ним на траву. – Спасибо, хоть коней уберег. А спасти бы нас не успел. Мы уже были почти зарезанные и принесенные в жертву.

– Ай-я-яй! – покачал головой Штуша. – Я-то надеялся, что вам ничего плохого не сделают – люди все-таки…

– Ты че, они ж не люди, – объяснил Причард. – Они друиды.

– А вот нас эти друиды точно хотели зарезать и зажарить, а может, на колбасу пустить, я не расслышал.

– В квас, – вспомнила Тильда. – С маслом и солью.

– Ну, так не знали, на кого нарвались, – захохотал мохнатый друг. – Мы с ребятишками как пошли лягаться! Э-эх, как я их хвостом! Э-эх, как я! Их хвостом! Да потом как ломанулись через лес, они и отстали. Я уже хотел назад по следам идти, да вот тут…

– Успокойся ты, все уже позади, – погладила его Матильда. – Ты у нас все равно самый верный.

Штуша и в самом деле успокоился, с шумом и хрустом повалился на бок и засучил ногами.

– А мы от них достаточно далеко? – трусливо заметался Прич.

– Кажется, да, – кивнул Кутя. – Мы долго бежали. Ребяткам в лесу тяжело было, да я впереди скакал, после меня колея широ-окая остается.

– Хорошо, тогда они костра не увидят, – заключил я. – Давайте на ночлег устраиваться.

Мы сделали несколько факелов, при их свете кое-как насобирали хвороста, развели костер, поужинали (сумки мы чуть не забыли в клетке, но жадный до своего и чужого добра Прич, вовремя их прихватил, да еще умудрился слямзить друидское точильное колесо) и легли спать. Дежурить остался Штуша – от радости его пробило на бессонницу. Последнее, что я услышал перед тем, как окончательно вырубиться – мерное хрупанье веток под его громадными зубами…