Длинное и унылое, словно у дряхлого осла, лицо, отечные глаза, бледные губы, большие уши – казалось, что старомодная шляпа висит именно на них. Под плащом наверняка костюм… Нет, не под плащом… Невада напрягся и вспомнил когда-то слышанное русское слово: пыльник.

– Простите, – старик вежливо приподнял шляпу. – Я не расслышал, что вы сказали.

– Да я не вам, – вздохнул Крус, понимая, что впасть в любимое забытье сегодня, похоже, не суждено.

– Неужели ей? – Старик посмотрел на спящую в автомобиле девушку.

С хозяйкой «Порше» Невада познакомился в клубе. Как ее, Кира? Клара? Ладно, проснется, сама скажет.

– Нет, не ей. – Крус сделал еще один глоток. – Сам себе.

Алкоголь и тоска, которая всегда накатывала на Неваду на Лубянке, сделали свое дело: вместо того чтобы послать настырного прохожего подальше, Крус втянулся в разговор.

– Я тут гуляю, – пояснил старик. – Бессонница, знаете ли. С людьми моего возраста такое случается.

– И я тут гуляю, – хмыкнул Невада. – Вот ведь совпадение.

– Почему здесь?

– Что вы имеете в виду?

– В Москве есть масса интересных мест, куда можно было бы поехать… тем более с девушкой. – Невада открыл было рот, но старик его опередил: – Я не имел в виду клубы или рестораны. И уж тем более гостиницу или квартиру. Нет. Я имел в виду места романтические, в которых действительно интересно побывать ночью. Набережные или парки… А еще есть множество скверов…

– Меня не интересует романтика, – отрезал Невада.

– Вот как?

– Вы разве не видите? – Крус кивнул на спящую девушку. – Сюда приехали не мы, а я.

– Для чего?

– Побыть здесь.

– Именно тут?

– Да…

Разговор затягивался, но Неваду это не смущало. Ему надо было с кем-нибудь поговорить. Обо всем на свете и ни о чем. Ведь он все время один… Один! Не может поделиться своими тайнами даже с психоаналитиком, никому не может рассказать о жизни. О своей настоящей жизни. Те, кому можно, не будут слушать, остальным – нельзя. Незнакомец же показался подвыпившему Крусу идеальным слушателем, которому можно поведать все, что накопилось на душе.

– Хотите сигарету?

– Не откажусь, – кивнул старик, принимая угощение. – Представляете, я всю жизнь борюсь с табаком, призываю избавляться от этой привычки, а сам курю с пятнадцати лет.

– Врач?

– Дантист. – Он глубоко затянулся, выпустил дым, взял сигарету в пальцы и представился: – Семен Ефимович Дроздовский.

– Невада, – буркнул Крус.

– Это ваше имя?

– Какая разница?

– Извините, – выдержав короткую паузу, произнес старик. – Я все понимаю: случайная встреча, случайный разговор… И это место… – Дроздовский медленно обвел взглядом площадь. Громадина самого известного в стране детского магазина, а следом – два мрачных здания, давших названию Лубянка новую суть. – Столько воспоминаний…

Будь Крус трезвее, он бы наверняка догадался, что его пытаются вызвать на откровенность. Но сейчас чувство опасности притупилось. К тому же Невада частенько рассказывал свою историю пьяным девушкам, с которыми, как правило, и приезжал на Лубянку. Сидел вот так, на капоте, повернувшись к спутнице спиной, пил, курил и рассказывал. Они ничего не слышали, но Крусу становилось легче.

– Здесь я впервые понял, что такое страх.

– Вы были внутри? – Дроздовский посмотрел на дом.

– Нет. – Невада поморщился. – Внутри? Что может быть страшного внутри? Допросы? Пытки? Что еще могут сделать люди с людьми?

– Сломать жизнь, – тихо уточнил Семен Ефимович.

Но Крус не услышал. Допил виски, потянулся и бросил бутылку под ноги спящей девушке. Закурил.

– Нет, старик, внутри оно зарождается, кормится, прячется. Внутри его тайное логово, убежище, и оно не хочет привлекать к нему внимания. Зато когда оно выходит…