Однако когда через много часов я снова оказался у своей двери, мое понимание мира, жизни, смерти, Бога… было в квинтильоне миль от того, что я думал раньше. Потому что эта шумная, милая умирающая женщина доказала мне, не оставив ни малейшего места сомнению, что все, сказанное ею, – правда. Как она сказала, я оказался крепким орешком и требовал доказательства даже после встречи с Аннеттой. Доказательства, которое превзошло бы все. Не могу вам передать, что она сделала, скажу лишь, что она взяла меня туда, куда я хотел попасть, и показала мне невозможное.

Я хотел увидеть Мелвилла и Готорна живыми и во плоти, хотел услышать их голоса и слова, которыми они пользовались вне своих книг. Я хотел увидеть Альберта Пинкхэма Райдера в Рождество, когда он варил свой особенный сорт благовоний и в маленьких кувшинчиках раздавал детям. Я хотел зайти к Монтеню в его башню году в тысяча пятьсот девяносто первом и заглянуть ему через плечо, когда он писал: «Хотя мы можем встать на ходули, нам нужно ходить на ногах, и даже на высочайшем троне земли мы все равно сидим на своей заднице». Это были мои герои, люди, о которых я думал всю мою взрослую жизнь. Если Бини была Богом, а время принадлежит Богу, то она могла просто хлопнуть в ладоши и на мгновение показать мне этих людей. Что она и сделала – взяла меня туда, куда я только хотел, и любезно позволила оставаться там, сколько я захочу. Забавно, что мне не требовалось и не хотелось оставаться там долго. Лишь несколько минут, чтобы подышать их воздухом, увидеть, как они держат перо или шевелят губами, произнося слова. Только это и было мне нужно, и она мне это дала.

После этого, убедившись, я задал свои вопросы, но ее ответы были зачастую неудовлетворительными.

– Почему я?

– Скотт, я бы вам сказала, если бы знала. Но я не знаю, честно. Просто так случается. Тебе говорят – когда-нибудь ты увидишь свою замену и узнаешь. Полагаю, это сродни любви с первого взгляда.

– Бини, вы же Бог! А Бог знает все. Нет ничего, чего бы Он не знал.

– Может быть, когда мы соберемся вместе, все тридцать шесть. Но такого не бывает, а по отдельности нам приходится обходиться тем, что мы знаем. Вы это, вы, мистер. Вы тот, кто должен занять мое место.

– Куда мы попадаем после смерти?

– Куда хотите. Некоторые застревают здесь, другие отбывают.

– Отбывают куда?

– Говорю же вам: куда хотят.

– Вы не отвечаете на вопросы!

– Это нечеткие вопросы. Помните, как вы говорили на ваших семинарах? «Формулируйте точнее, Сильвер!» Кстати, вы знаете, откуда у вас такое имя? Ваша настоящая фамилия Флинк, но когда ваш прадед приехал сюда из земли Саар, он думал, что это звучит не по-американски, и сменил фамилию на Сильвер. Джек Сильвер вместо Удо Флинка.

– Удо Флинк? Самое дурацкое имя, какое я только слышал.

– Наверное, ваш прадед думал так же. Хотите яичный салат или консервированную говядину? – Из правого и левого карманов она вынула завернутые в целлофан бутерброды. – Роберта сказала, вам нравится мой яичный салат.

– Нравится. Спасибо. Это очень мило. – Она протянула мне бутерброд, и я взял. – Яичный салат из рук Бога.

– По крайней мере, можете не сомневаться, что он свежий, а?

– Бини, что мне полагается знать? Это невероятная честь, что вы выбрали меня, но… Что вы делаете на месте?..

– Ну, вы еще не заступили, не психуйте, не надо начинать волноваться раньше срока. Сначала нужно пройти испытания. Вообще-то, первый барьер вы уже одолели, то есть вас выбрали. Но теперь подошла очередь испытаний. Там свои правила, нужно просто их соблюдать.

– Какие испытания? Какие правила?