Прибежал семейный целитель, чтобы ускоренно зарастить кожу на руке, а заодно избавить от головной боли.

Нянюшки помогли облачиться в одно из парадных платьев, как я не пыталась доказать, что в домашней обстановке девушка может одеваться и скромнее.

Лаэрт Телеро пожаловал к обеду.

Одет он был элегантно и необычно. Рубашка из черного шелка, черные обтягивающие брюки и белоснежный пиджак. Волосы взлохмачены, но не как у моего папеньки с утра, а с нарочитой небрежностью, выдающей долгую работу над каждой прядкой.

При каждом шаге обрисовывались мускулы на бедрах, а рубашка, расстегнутая на груди, дополняла этот мужественный, притягательный образ.

Не жених, просто мечта!

Вот я раньше о нем и мечтала. Правда, когда начала, он был неуклюжим, стремительно растущим мальчиком, затем нескладным подростком с ломающимся голосом. После – юношей, который никак не мог привыкнуть к своему новому телу. А уж потом Лаэрт Телеро стал вызывающе красивым мужчиной. А еще изменщиком и негодяем.

За обеденным столом нас посадили рядом, так что локти почти соприкасались.

– Ах, всего через два дня наша девочка покинет семейное гнездо и перелетит в обитель Телеро! – растрогалась мама, глядя на нас.

– Ты ведь не станешь лишать ее возможности видеться с родителями, как она только пожелает? – строго, с нажимом, поинтересовался отец.

Я похолодела.

Точно. Через два дня я уеду из родного дома. Я, это, разумеется, понимала. Но вот так явно это осознала лишь сейчас, после слов родителей.

– Если у Зеллы будет желание выбираться в загородное имение из столичной резиденции, то конечно, – улыбнулся Лаэрт, давая оценить красоту белоснежных зубов присутствующим.

– Что? – брови отца подскочили вверх. – Вы будете жить в столице?

– Да, это свадебный подарок нам с Зеллой, – как ни в чем ни бывало, Лаэрт продолжил орудовать ножом и вилкой, – мы будем жить в роскошном особняке в центре города.