— Трогательно, — поморщился я. — Ей плохо. Как и положено после ночи со мной против воли. Или ты думал, что у нас тут радость воссоединения?

— Я понимаю, ты имеешь право злиться, — задумчиво отозвался он. — Но на меня выплескивать злость бесполезно. Ничего уже не изменишь.

— Это ты науськал Тахира сдать мне Ринку?

— Я решил, что тебе должно быть не все равно.

— Мне не все равно! — разозлился я. — Я бы воскресил всю твою семейку и снова похоронил!

— Понимаю. Теперь. Я не знал, что ты — тот самый оборотень, которого любила Катя в юности. И очень сожалею об этом.

— А что бы изменилось, вед? У тебя есть обязанности перед своими.

— Все бы изменилось, Михаил. Но сейчас я звоню узнать, позволишь ли встречаться с Катей?

— Не наглей, Артур. Я не планирую пока что дружбу с ведьмаками.

— Зря. Потому что Катя — моя наследница. И то, что я обычно в пыли и грязи, не уменьшает моего веса в обществе Высших. Я не намерен тебя прятать. И позволить тебе ее от меня скрывать — тоже. Она заслуживает большего.

— И что же это «большее»? — усмехнулся я.

— У тебя достаточно мозгов, чтобы решиться смыть кровь с рук в конце концов…

— Ты хочешь сделать меня праведником? — оскалился я и обернулся.

У входа в кухню стояла Ринка в моей футболке и штанах.

— Дай с дедом поговорить, — хрипло попросила она.

— Нет, — даже не задумался я.

— Катя? — оживился в трубке ведьмак.

— До связи, Серый, — процедил я и едва не разбил аппарат о стенку.

— Не нравятся мои родственники? — вздернула Ринка бровь, усаживаясь за стол.

— Не заладилось что-то, — съязвил я.

— Миш, мне надо в больницу.

То, что она вдруг назвала по имени, ударило со всей силы в солнечное сплетение, и я тихо задохнулся воздухом.

— Зачем? — еле протолкнул на язык, отворачиваясь к разделочному столу.

— У тебя тут очень тихо…

— Зачем ты воровала для меня препараты? — обернулся я.

— И дождь слышно по-особенному, — посмотрела она в мои глаза.

Ведьма сводила с ума, но я неожиданно нашел в этом вдохновение.

— Что тебе нужно у врача? Ты же сама врач.

— Мне нужна таблетка. Экстренная. Я не хочу от тебя детей.

— А я хочу тебя нарисовать. Ты кофе пьешь?

— Да. Но рисовать тебя я не хочу.

Она вдруг показалась галлюцинацией. Я часто видел ее в своих приступах именно такой — растрепанной, домашней, теплой… и немного сумасшедшей. Рыжая одичалая кошка, которая шипит на любую попытку приблизиться.

— Боишься показать мне, как угробила свой талант?

Ринка шумно засопела, поглядывая на меня из-под бровей, и я улыбнулся, зачем-то снова открывая холодильник.

— Ты уже достал молоко.

— Хотел тебе сливок подлить.

— Не нравится фигура?

— Нравится. Но тебя нужно реабилитировать, а я не знаю, с чего начать.

— С себя.

— С сахаром, — взглянул на нее, протягивая чашку.

— Тебе ничего так и не сделали из инъекций? — спросила она с неподдельным интересом. Я отвел взгляд и оттолкнулся от стола, возвращаясь к своей чашке кофе. — Не доверяешь? — потребовала она нервно.

— Не хочу расстраивать, — глянул я на нее через плечо.

— Значит, ты нанял для этого кого-то бестолкового! Они реально работают!

— Найми сама.

— Да какого же черта?! — вдруг взвилась Катя, и чашка кофе с молоком покатилась по столу. — Я так рисковала! Была уверена, что ты дашь ума! Но с тобой всегда так!

— Что так? — поднял я на нее взгляд, еле оторвавшись от чашки.

— Ты получил свободу, но продолжаешь ходить по краю ямы! Дразнишь судьбу! Подставляешься! Ищешь смерти!

— Кто бы говорил! — И я смел стол между нами одним взмахом, успокаивая дурочку за один миг. Ринка отскочила в сторону и, пошатнувшись, села на задницу. — Точно не проголодалась? — поинтересовался я, пытаясь втянуть когти.