— Я нужен тебе еще? — напомнил о себе Хан, стоя у стола.

— Нет, — вздохнул я. — Спасибо.

Он коротко склонил голову и вышел.

— Мы тоже пошли, — ткнул в плечо Батиста Иса.

Я слабо усмехнулся.

— Нет, я не понял, — хмурил лоб Батист. Он пытался шептать, но все равно выходило громко. — Сааг совсем охренел?! Он чего тут выпендривался? Заставить тебя хотел бросить самку?!

Я молчал.

То, что Сааг вдруг раскрыл рот на мою личную жизнь, говорило о многом. Силу этот изворотливый вед в себе не почувствовал. А вот чью-то поддержку и мою слабость — вполне. Иса все понимал.

— Ничего нового, друг, — хлопнул Иса Батиста по плечу. — Ведам не понять наших слабостей, но очень хочется их организовать.

— Ну тебе же не организовали, — пробубнил тот. — Не так это просто.

Правда? Слова Саага о том, что Серый мог бы организовать мне Ринку, все же ввинтились в мозги. Я опасался и ненавидел высших ведов за их ушлость, беспринципность и всемогущество. Но мои страхи — моя слабость. А слабости я ненавижу больше.

— Миш, не верь ему, — вывел меня из ступора Иса. — Даже если это и так, мы Ринку не отдадим. Он ее не вытянет. С нами не справится.

— А почему ты думаешь, что Серый один? — зачем-то спросил я вслух.

— Ну, он всегда сам по себе, — пожал плечами Иса. — Вспомни, как мы шарили за ним.

— И ничего не нашарили, — насупился Батист. — Прибить бы его по-тихому.

Когда-то я бы не отказался. Но теперь он — дед Ринки. Единственный ее родственник. А ведь он до недавнего времени не знал, что это я угробил его дочь — экзекуторшу. Выходит, Ринка ему не доверялась. Все держала в себе.

— Ладно, — подогнал Батиста Иса. — Пошли. Еда все равно кончилась.

— Кончилась? — восхищенно усмехнулся я.

— Ну ты же сказал: не встану, пока Батист все не доест, — оскалился Иса.

— Я не так говорил, — улыбнулся я, глядя им обоим вслед.

— Не провожай, — послышалось из гостиной, и раздался щелчок замка.

Я послушал тишину некоторое время, поднялся и направился на поиски ведьмы. Она нашлась в спальне под одеялом. Но не спала. Лежала лицом к окну.

— Я бы хотела продолжать работать, — выдала тихое на мое приближение.

Будто я у нее экзамены пришел принимать.

— Нет.

Она обернулась и села на кровати.

— Ты просил сказать, чего я хочу, — раздула она ноздри.

— И ты нашла самый оригинальный ответ? — оскалился я, опираясь плечом на стенку напротив кровати. — Работать? Тебя ветром шатает, вся ты — один нервный ком и разносчик депрессии, и ты мне рассказываешь, что работать — твое самое настоящее желание? — Как соблазнительно она злилась! И я решил добавить жизни цвету ее лица. — Мне кажется, что даже трахаться ты хочешь больше, чем работать.

Щеки Ринки предсказуемо вспыхнули, и я предпочел рассмотреть ее поближе — оттолкнулся от стенки, на ходу стягивая футболку. Она переполошилась, попыталась отодвинуться к спинке кровати, но так даже интереснее. Она уперлась спиной и широко раскрыла глаза, глядя, как я развязываю пояс на штанах и стягиваю их с бедер. От ее шумного сглатывания и дрожи ресниц захотелось забыться, намотать рыжие волосы на кулак и заставить взять в рот то, на что она так невинно вытаращилась.

— Ты никогда голого мужика не видела? — зло спросил я и содрал покрывало на пол, едва не уронив вместе с ним и Ринку.

Она молчала. Смотрела на меня сверху вниз, как девственница. Девственница, которая изо всех сил пыталась строить из себя пресыщенное безразличие. И на этом контрасте меня больно приложило открытием. Ноги задрожали, и я сделал вид, что просто так опустился рядом с ней на колени. Просто так осторожно толкнул на спину и принялся заботливо раздевать, концентрируясь на ее трепетном отклике.