– Кого? Меня?

Я хлопаю глазами, не въезжая в суть разговора. Врач снова буравит меня равнодушно-усталым взглядом, а затем изгибает губы в слабой улыбке.

– Вас, конечно. Еще кого-то здесь видите?

– Ветрова Ульяна Алексеевна, – шепчу я, и мужчина снова становится серьезным.

Он что-то просматривает в мониторе, клацает кнопками по клавиатуре, после чего покачивает головой.

– Данных в базе нет. Первый раз у нас? – Я киваю, потому что мы переехали два года назад в новый район, а в поликлинику, тем более в женскую консультацию, мне как-то надобности являться не существовало: была уверена в своем здоровье. – Тогда сначала заведём карточку…

Начинаются стандартные вопросы из разряда «сколько мне лет», «адрес проживания» и прочая общая информация, на которую я, не задумываясь, даю ответы. Мужчина пробегается взглядом по монитору, прокручивает пальцем колесико мышки и зачитывает следующий пункт:

– Живете ли Вы половой жизнью?

Он замирает и сам же исправляется:

– Ну да, живете…

Мужчина быстро щелкает кнопкой мыши, а мне становится не по себе. Хороший ли он специалист? Или это просто день тяжелый? Может, стоило расчехлить стипендию и обратиться в платную клинику?.. Вопросы не дают покоя, и я сжимаю край блузки пальцами, потому что не знаю, чем себя занять.

Кабинет типичный для любой поликлиники: светлые стены, такой же бледный пол, выложенный офисной плиткой, всяческое оборудование. Взгляд останавливается на ширме, за которой виднеется половина кресла, из-за чего сердце уходит в пятки. Как-то боязно…

– Раздевайтесь, забирайтесь в кресло…

Я встаю и едва заставляю себя двигаться к ширме. Это ведь мужчина… Пусть и врач. Снова накатывает смущение: щёки и уши предательски горят. Я раздеваюсь ниже пояса, складываю одежду на стул, затем подхожу и кладу одноразовое полотенце – или это салфетка? – на сидение и сажусь в кресло.

С глубоким вдохом я упираюсь взглядом в потолок и бормочу мысленно команду «расслабиться». Слышу, как скрипит стул, на котором сидел врач, несколько размашистых шагов, после чего в поле зрения мелькают фиолетовые перчатки. Я задерживаю дыхание, когда гинеколог начинает регулировать кресло, и рядом доносится металлический лязг оборудования. Он проводит осмотр, а я пытаюсь абстрагироваться, только бы не думать, что лежу с раздвинутыми ногами перед мужчиной. Третьим мужчиной, увидевшим меня в таком нелепом состоянии.

Ладно, это врач. Это ведь не считается?

– Шейка матки отёчная… – бурчит врач себе под нос. – У слизистой изменён цвет… Небольшая молочница… – За последние слова я хватаюсь как за спасательную соломинку. Мог ли тест показать беременность из-за молочницы? Хотя вряд ли. Очень вряд ли… – Сейчас я возьму мазок из цервикального канала, будет больно…

Меня пробирает до мурашек от этого «больно», и я шиплю от саднящего ощущения, обещая себе, что сюда больше ни ногой. Процедура, слава Богу, заканчивается быстро, и врач велит мне одеваться. Из кресла я выбираюсь неваляшкой…

– Тесты Вас не обманули. Беременность есть, но я выдам Вам направление на анализы крови, чтобы точно определить сроки.

«Беременность есть…».

В висках стучит. Я еле-еле одеваюсь, провозившись с джинсами, подхожу к столу гинеколога и сажусь на стул. Все конечности будто онемели.

«Беременность есть!».

– Анализы будут готовы в течение четырнадцати дней. Направление на кровь я сейчас Вам выпишу. А Вы рожать планируете или аборт делать? – спрашивает врач спокойным голосом, словно это в порядке вещей, – избавляться от детей.

Я смотрю на него несколько секунд, а потом перевожу взгляд на медсестру, которую до этого момента не замечала. Возможно, она пришла позже, а я не заметила? В голове начинают мелькать кадры из видео про аборты, и меня передергивает от воспоминаний. Слёзы пощипывают глаза, воздух выбивается из легких. Ярость Захара напоминает о себе его злой ухмылкой…